Серебряный Ястреб

– Знаю, – выпалил Ларри, жмурясь, чтобы не видеть эти голые лица. – Бедным.

– Подумай еще.

– Очень бедным?

– Да что ты к нему пристал? – фыркнул седой толстяк. – Ему от силы лет восемнадцать, всю жизнь при Империи провел!

Ларри хотел было сказать, что ему почти девятнадцать, но счел, что эта новость вряд ли улучшит его положение, и вместо этого попытался мысленно отправить монструма за помощью. Тот в ответ издал злобный клекот, явно значивший, что попугай в случае потери хозяина не расстроится, – сольется с Тенью и в другой раз родится монструмом более удачной формы.

– Словом, салага, дело вот в чем! – рявкнул ему на ухо толстяк. Ларри подскочил. – Ваш Магус – чокнутый узурпатор и тиран. Он захватил власть, убил короля и навязал всем свою проклятущую теневую магию. Пусть засунет ее себе знаешь куда?

– Папа, не волнуйся. – Женщина сжала локоть толстяка. Тот действительно покраснел так, будто его сейчас удар хватит. – Тебе вредно.

– Нет, ну вы послушайте, – проворчал толстяк. Когда он говорил, глубокие морщины на его лице меняли положение, будто кто-то перерисовывал их заново. – Бедно жили! Ну да, у нас остров из голого камня посреди моря, откуда тут богатеть! Но как весело было, какие праздники! И люди по-настоящему друг друга…

– Давайте ближе к делу, – перебил Ларри. – Что вы сделали со сменщиком? Убили? Думали, что тупые гардианы не догадаются, кто обокрал склад, и будут искать того, кого уже нет, а вы отсидитесь и работу не потеряете?

– Мы его не убивали, он с нами, – негромко проговорил сторож.

– И, думаю, уже продал эти мерзкие холодные штуковины, – встрял толстяк, хотя дочь упорно тянула его назад. – А зачем вам столько денег? – спросил Ларри, надеясь, что голос не подведет.

– На хорошее дело. Доброе дело, – огрызнулся толстяк, и по его выбору слов Ларри наконец понял, с кем имеет дело.

– Вы бунтовщики, – простонал он. – Да сколько ж вас развелось!

– Больше, чем ты думаешь, – гордо ответил толстяк.

– И вы сдадите мне всех, когда я вас арестую, – ощетинился Ларри.

– Джорди, – сдавленно проговорила женщина, глядя на сторожа. – Пора. Так, как договорились. Нельзя его отпустить.

Еще и имена вслух называют, совсем сбрендили. Но сторож не рассердился, только бросил на женщину взгляд, от которого Ларри обомлел. Он никогда не оставался с любовнобольными один на один, арестовывать их всегда приходили целым отрядом, и он старался не приглядываться, не слушать и не вникать в их безумные убеждения. И, уж конечно, он никогда еще с ними не говорил.

– Вы… вы ее любите, – хрипло выдавил он.

Женщина покосилась на сторожа, и этот взгляд убедил Ларри окончательно: все еще хуже, чем казалось.

– Я люблю ее больше, чем луну и звезды, – негромко ответил сторож, поймав взгляд женщины. – Если потеряю ее, мне останется только умереть.

Та улыбнулась, а толстяк закатил глаза:

– Когда я ухаживал за твоей матерью, я был изобретательнее. Луна и звезды – какая банальность!

О, нет. Получается, тут не один больной, а два или даже…

– Что бы вы сказали, если бы я арестовал вашу дочь, а вас отпустил? – спросил Ларри, кое-как повернув голову к толстяку.

– А я ничего не стал бы говорить. В горло бы тебе вцепился, – отрезал тот, нервно запуская руку в свои седые патлы. – Слушай, щенок, хватит пялиться на меня вот этим взглядом, мороз по коже.

– Вы из старых подпольщиков, – дрожащим голосом пробормотал Ларри. Было так странно говорить, не чувствуя кожей маску. – Растили дочь, не отправляя в школу, так? Вбивали ей в голову эти ваши бредни о том, что любовь – не болезнь.

– Потому что это так и есть.

«Одна из отличительных черт этого состояния – нежелание признавать его противоестественность», – говорили на курсе по общению с любовнобольными. Ларри прошиб холодный пот. Вот уж повезло – нарвался на фанатиков, а руки связаны.

– А теперь ваша дочь как-то склонила к своему безумию работника склада теневых предметов, – прошелестел Ларри, затравленно глядя на толстяка. Только не молчать, заговаривать им зубы. – Он ведь не из ваших, иначе его не взяли бы на такую приличную работу. Всех раз в год проверяют на болезнь, и последняя проверка была восемь месяцев назад, а значит, он не так уж давно…

И Ларри перевел взгляд на сторожа. Вот с кем нужно разговаривать.

– Послушайте, – с жаром начал он, глядя в тревожные голубые глаза. – Вы сбились с пути, но это не ваша вина. Нужно просто обратиться за помощью. Одно прикосновение камелии, и вы…

Толстяк вскинул руку, и кулак с размаху впечатался Ларри в челюсть. Боль он и не такую терпел, но фу, как же противно, когда касаются голой щеки.

– Заткнись, крысеныш, – потирая руку, простонал толстяк. – Джорди, пора. Ты же не хочешь, чтобы ваши дети однажды родились в стране, где слово «любовь» звучит как ругательство? Мы же обсуждали: если нас раскроют, ты используешь эту штуку. Вот и давай, а мы отвернемся.