Серебряный капкан для черного ангела

– И Марков решился на то, чтобы забрать ее? Прямо в день ареста Осокина? А если бы я его не впустила? Силу применил бы? Да он и применил – втолкнул меня в квартиру. А потом я, дура, размякла от его признаний. Он был ловкий манипулятор, ваш друг Марков. Значит, пока я спала, он деньги с антресолей снял. А как же вы ничего не нашли при обыске?

– Так получилось. Аглая. А со стороны кухни антресоли на какую глубину, не помнишь?

– Три ряда трехлитровых банок. Мы с бабушкой на даче варили компоты и варенье…

– Бабушка никогда не говорила ни о каких ценных вещах, которые прихватила при бегстве из немецкой деревни?

– Да какие у нее могли быть ценности? Мама рассказывала, что после смерти отчима Владимира Андреевича Соколова они жили в крайней бедности, в нищете. Конечно, оставались какие-то статуэтки и хрусталь в серванте, но совсем не ценные. Она первые зимние сапоги получила в подарок от моего отца, когда они еще не были женаты. А много лет до этого ходила в валенках и калошах. Родители познакомились в поезде Москва – Ленинград зимой шестьдесят девятого года. Расстались на перроне Ленинграда, уже влюбившись в друг друга. Отец уехал дальше в Ригу, а у мамы начались курсы повышения квалификации библиотечных работников. Через месяц она вернулась домой, а там ее ждал советский офицер Андрис Краузе с подарком – зимними сапогами. Свадьбы не было, просто расписались и уехали в Ригу. Неужели бабушка не продала бы ценности, чтобы дочь ни в чем не нуждалась? Зачем нужны украшения или дорогие вещи, когда твой ребенок не всегда сыт и плохо одет? Нет, не было никаких тайников у бабушки Фроси, она и меня не баловала, хотя очень любила.

– Когда она вернулась в деревенский дом, не знаешь?

– А это я могу сказать точно. Мне было пять лет. Мама только что привезла меня к бабушке на лето, а она завела разговор о доме. Мы поехали туда втроем. Деревня эта совсем заброшена была, но несколько домов летом заселялись дачниками. Бабушка достала ключ от дома из-под крыльца, но замок проржавел, и мы его открыть не смогли. Тогда мама позвала какого-то мужчину, он вскрыл дверь топором. Мне кажется, я до сих пор чувствую этот запах сырости и пронизывающий холод. Позже этот же мужчина прочистил нам печку, принес сухих дров и щепок. Мы ночевать, конечно, в тот раз не остались, но мама с бабушкой решили, что дом будет нашей дачей. Я не знаю, что с ним сейчас. После смерти бабушки я там не была ни разу. Да… ездили мы с ней в последний раз на дачу в начале лета того года, как ее не стало, она сама попросила, сказала, что попрощаться с домом хочет. Ездили всей семьей на нашей машине. Помню, она взяла какие-то свои вещи оттуда, целый чемодан. Но это были вязаные салфетки, вышитые скатерти, любимая ее чашка, овчинный жилет, шаль. И две иконы.

– Что за иконы? Старинные?

– Не думаю, что они представляют какую-то историческую ценность. Обе у меня в доме сейчас…

– Значит, не пропали… Знал Осокин о доме?

– Нет, не знал! Федор, к чему эти расспросы? Ты думаешь, бабушка все же держала что-то в тайнике? Тогда почему ни Осокин, ни Марков не забрали это?

– Осокин не знал, что тайник мог быть с двух сторон.

– Ну, хорошо, а Марков? Ему денег хватило? Или тоже не знал?

– Он мог случайно обнаружить тайник. И забрать эту ценную вещь или вещи… А деньги он все до последнего цента положил мне на счет. На специальный счет на мое имя, с которого мне оплатили все операции и реабилитацию в клинике в Германии. Ты меня спрашивала, почему я приехал искать Димку только сейчас. О том, что это он положил эти деньги на счет, я узнал от Осокина месяц назад. А в то время, когда он пропал, я получил ранение, после которого не мог двигаться совсем. Лежал мумией с живым лицом. Был крохотный шанс, что после нескольких операций смогу встать на ноги. Но это стоило таких денег… И вдруг этот счет. Я двенадцать лет провел в Германии, вернулся в Самару в две тысячи четырнадцатом на своих ногах и практически здоровым. Вышел на службу и все это время не оставлял надежды найти своего благодетеля. Скажу кратко – не удалось. Пока однажды не получил информацию, что его имя знает Осокин. Найти бывшего финансового гения среди бомжей было нетрудно…

– И ты сразу рванул сюда? – вмешался Глеб.

– Да.

– И пришел ко мне знакомиться? С дурацким подарком… Ты меня, Мутерперель, тоже хотел использовать? Здорово… Все, как один.

– Аглая, это не так, – возмутился Глеб.

– А как? Чем ты лучше их, а? Ты придумал себе идеальный брак, все просчитал, все решил. А меня пытаешься подогнать под свой идеал жены. Прости, Глеб. Я не хочу участвовать в этом фарсе. Кстати, не забудь рассказать товарищу майору о том, что мы сегодня узнали. Мы ведь за этим приехали, не так ли?