Серебряный кот (СИ)

Лена несколько секунд полежала, приходя в себя — это был только сон, ничего больше. Потом рывком — даже в глазах потемнело, поднялась, сделала пару шагов и остановилась, схватившись за сердце. В дверном проёме, словно по волшебству, появилась большая кошачья морда с голубыми человеческими глазами. Некоторое время они смотрели друг на друга: Лена с открытым ртом, кот — с выражением озабоченного вниманием в глазах. Потом мелькнула серебристая, словно луна, спина, длинный пушистый хвост, и кот исчез.

— Становится всё чудесатее и чудесатее, — вспомнилась Лене фраза, сказанная Алисой в Стране Чудес.

Она не могла понять: был ли кот в самом деле, или это результат её почти двухнедельного снятия стресса? Разве бывают галлюцинации два раза на день, и к тому же одинаковые? Почему кот, а не зелёные черти?

Лена представила, как подойдёт к их штатному психиатру со смешной фамилией Браток, и скажет:

— А ко мне Кот приходит!

— Ну и что, — ответит Браток, — прогони его, или себе забери, ты же любишь котов.

— Ты не понял. У него глаза совершенно человеческие, я эти глаза уже где‑то видела. И ещё он может ходить по отвесным стенам, появляться и исчезать. Как в сказке про Алису.

— А улыбаться он не умеет? — спросит Браток, и выражение его глаз из дружеских станет профессиональным.

— Умеет, наверное, — скажет Лена.

И Браток заведёт на неё «историю», её отстранят от операций. А без работы она точно свихнётся.

«Привиделось! — твёрдо решила Лена, — марш на кухню. Съежь что нибуть, а то сдохнешь». Словно в ответ на ее мысли желудок болезненно сжался, и Лена подумала, что последний раз нормально ела дней десять тому.

Хорошенький пост получился! Лена ощупала свои торчащие рёбра: будто только что из могилы Она грустно рассмеялась банальной шутке, и вдруг подумала: а ведь и правда из могилы. Чуть‑чуть чуть не умерла. Молодая здоровая, а жить не хотелось. Разве можно умереть оттого, что не хочется жить?

Раньше Лена презрительно хмыкнула бы в ответ на эти слова. Как большинство врачей, она верила только в то, что видела. Органы работают — жив человек, перестали — мёртв. Какой дух, какая воля, какой ещё код жизни? Но теперь поняла — все это есть. И выжить может человек, когда, казалось бы, шансов нет. Существует она — воля к жизни.

Лена вспомнила, как однажды к ним привезли молодую женщину. Даже не женщину, а едва шевелящийся кусок мяса. Какие‑то подонки поиздевались: изнасиловали, избили, потом изрезали всю, словно через бумагорезательную машинку пропустили.

Женщина лежала с открытыми глазами в луже крови, когда её нашёл мужчина, гулявший с собакой. Собака вырвалась, пробежав сотню метров к оврагу, и вдруг страшно завыла. Лена тогда удивилась: ну и нервы у мужика. Да десять из десятерых побоялись бы даже подойти, а он умудрился определить, что женщина жива и вызвал «скорую».

Даже Лена, повидавшая виды, глядя на эту женщину, почувствовала, как под шапочкой зашевелились волосы. «Господи, — думала она, — держа в руках скальпель, — куда же её ещё резать?»

Словно угадав её мысли Тамара, медсестра, сказала:

— Не жилец, — у неё был намётанный глаз на кандидатов в покойники.

— Попробуем, — ответила Лена и решительно сделала надрез, удивляясь, словно первокурсница, что из него выступила кровь.

Оперировали её до утра, складывая женщину, словно мозаику.

— Всё равно не жилец, даром мучались, — резюмировала Тамара, глядя, как каталку везут в реанимацию. Лена и сама знала это. Но женщина выжила. Она жила и на второй день, и на третий и на пятый.

Мужчина с собакой, который нашёл её, часто приходил в больницу. Каждый раз, всматриваясь через стекло в забинтованный кокон, он шептал:

— Сволочи!

Потом поворачивался к Лене и спрашивал:

— Выживет?

— Выживет, — не в состоянии отвести взгляд от его карих, словно вишни глаз, врала Лена. Сердце её делало сильный толчок, а потом начинало биться часто‑часто.

«Давление скачет», — думала она.

На девятые сутки женщина пришла в себя. Глядя, как расширяются от удивления и без того большие Ленины глаза, даже смогла прошептать:

— Мне нельзя умереть, у меня дети.

В тот день Лена и познакомилась с Русланом, «Крестным», как его прозвали в отделении.

— Пришла в себя, — увидев его, сказала Лена. Он внимательно, словно впервые заметив, посмотрел на Лену:

— Вы молодец, доктор! Руслан! — протянул большую ладонь.

— Лена, — его прикосновение обожгло, будто перекисью.

— Отметим? — предложил Руслан.

И Лена согласно кивнула.

Вечером они встретились, посидели в кафе, долго гуляли по городу, прихватив с собой Баграма — так звали пса.

— Почему ты её навещал? — спросила Лена.

— Не знаю, может потому, что я тоже изуродован, — ответил Руслан.

Лена с удивлением посмотрела на его высокую широкоплечую фигуру, спокойное, даже какое‑то отрешенное лицо, и вдруг сказала:

— Ну что ж, ты нашёл своего доктора…

* * *

Задумавшись, Лена ковыряла ложкой густую овсянку, стараясь отогнать воспоминания. Зачем оглядываться назад? Нельзя идти вперёд с вывернутой в прошлое головой. Неестественно. Куда заведёт такая дорога?