Серебряный леопард

Заметив, что Розамунда теряет силы, англо-норманн наполнил свой шлем холодной ключевой водой и поднес его к покрытым пылью губам сестры.

Розамунда пила жадными глотками. Затем, к удивлению мужчин, выплеснула остатки воды на свою взъерошенную рыжую голову.

– Хорошо, – слабо улыбнулась она. – Как выдерживают мужчины тяжесть кольчуги и духоту из-за кожаной рубахи? – с участием спросила она брата.

Из раскинувшейся внизу долины доносились слабые, диссонирующие звуки древнегреческого инструмента – волынки, который римские легионеры завезли в Британию вместе с банями, фазанами и павлинами.

– Скажи мне, Герт, – обратился к оруженосцу Эдмунд. – Кто предупредил тебя о намерении сэра Хью?

– Думаю, какой-то эсквайр.

– И чей же он оруженосец? – пытался уточнить граф.

Герт напряженно заморгал, потом покачал светловолосой головой.

– Я не могу припомнить, милорд, – с сожалением сказал он.

– Попытайся, Герт. Это очень важно, – настаивал Эдмунд.

– Не могу, – повторил юноша, покраснев от напряжения. – Но он сказал правду.

Шел уже слабый дождь, когда час спустя беглецы выбрались на дорогу. Если Эдмунд правильно рассчитал, дорога должна была вывести их к городу Потенца. Ожидало ли их там милосердие герцога Боэмунда Могучего? Эдмунд не был в этом уверен.

Глава 18 ЧИТТА ПОТЕНЦА

Серебристый дождь продолжал сыпаться из свинцовых туч. Он накрыл сверкающей пеленой широкую равнину, где многие века назад был построен город-крепость Потенца. Его башни и какие-то строения с красными черепичными крышами за крепостными стенами окружены были живописной речкой.

Въехав на вершину лесистого холма, три промокших и забрызганных грязью всадника придержали коней: необходимо было осмотреться. Все вокруг укрывала дымка. Розамунда страдальчески сжала губы: девушка жестоко страдала от боли. Бедра, ягодицы, все ее тело нестерпимо ныло от долгой скачки по едва приметным тропам, протоптанным скотом параллельно римской дороге между Салерно и Потенцей.

К тому же англо-норманнская девушка страдала еще и от холода, когда усталых лошадей не удавалось заставить двигаться рысью.

Брат с тревогой наблюдал, как убывают силы его сестры. И все же граф был вынужден отклонить предложение следовать более легкой, но опасной дорогой. Поэтому прошлой ночью беглецы остановились на ночлег в жалкой хижине пастуха. Словно вспугнутая стайка птиц, пастух, его жена и дети, всполошившись, исчезли в лесу. То, что в спешке они оставили даже свою скудную пищу, говорило об их горьком опыте в общении с людьми в железных одеяниях.

Таким образом, близнецы и их спутник провели ночь не под дождем. И все же они чувствовали себя неуютно, поскольку в хижине не было даже очага, а тучи мух, привлеченных запахом конского и человеческого пота, просто одолевали их.

Теперь же, остановившись на вершине холма, беглецы, замерев в тревожном молчании, разглядывали красные крыши Потенцы. Утомленные лошади стояли, понурив головы.

Когда дождь почти прекратился, оруженосец с глубоким вздохом заметил:

– Милорд, мне кажется, я вижу лагерь герцога близ города.

И он был прав. Сквозь дымку проступало множество небольших округлых палаток, сгрудившихся возле четырех больших шатров, в беспорядке разбросанных по поляне. Вечер был слишком туманным, чтобы можно было различить принадлежность знамен, развевавшихся на копьях перед палатками. Поэтому Эдмунд не сразу опознал желто-зеленую хоругвь, принадлежащую сэру Тустэну де Дивэ.

Эдмунд, рассеянно смахнув с лица капли дождя, сдвинул назад тяжелый шлем.

– Дай-то Бог, чтобы герцог Боэмунд принял меня лучше, чем я мог бы ожидать, – в задумчивости прошептал граф-беглец.

Розамунда слабо улыбнулась, отжимая свои мокрые рыжие локоны.

– Быть может, лучше нам с Гертом первыми войти в лагерь и найти сэра Тустэна? – нерешительно предложила девушка.

– Об этом не стоит и думать, – решительно заявил Эдмунд. – Пока вы будете бродить по лагерю в поисках констебля, ратники наверняка поймут, что ты женщина, – пояснил Эдмунд. – Тогда ничто не обеспечит тебе безопасность. Нет, мы попытаемся проникнуть в лагерь герцога все вместе. А поэтому – в путь. Будем молить Бога, чтобы дождь загнал в укрытие все пикеты.

Герт кивнул и взял на изготовку свой боевой топорик. Замыкая кавалькаду, он направил свою кобылу вниз по засыпанной листьями и залитой водой тропе.

Дождь усилился. За его серебристой завесой скрылся не только город Потенца, но и лагерь Боэмунда. Вскоре всадники въехали на широкий зеленый луг, где паслись лошади герцога и его сподвижников.

Эдмунд чувствовал все большую гордость за свою мужественную сестру, сидевшую прямо в седле, невзирая на боль и усталость.

Проезжая через внешнюю линию палаток огромного лагеря Боэмунда, бывший граф понял, что только небольшое число из собранных там сил могло сопровождать герцога в Сан-Северино.

Эдмунд не удивился, что стража не остановила трех всадников. Это было вполне обычно для недисциплинированных нормандских дворян. Ратники и сержанты были поглощены азартными играми или дремали, пригревшись у шипевших от дождевых капель лагерных костров.