Серебряный леопард

– Убирайтесь, – почти закричала Розамунда, гордо откинув голову назад. – Вам не удастся покорить меня, как пугливую крестьянскую девчонку.

К удивлению графини, в ответ на ее слова лорд просто рассмеялся.

– Теперь, видит Христос и его апостолы, – спокойно сказал он, блеснув голубыми глазами, – вы нравитесь мне все больше и больше, прекрасная Розамунда де Монтгомери. – И, обернувшись через плечо, ломбардец отдал какой-то приказ. Сразу же четверо слуг кинулись в глубину слабо освещенной низкой комнаты. Двое викингов встали у одной двери, двое – у другой. Там они замерли в ожидании, затаив усмешки в своих пышных русых усах.

По следующему знаку хозяина один из северян резко распахнул находившуюся за его спиной дверь. Оттуда вырвался ослепительный сноп света. Изумленная и сбитая с толку Розамунда увидела небольшие покои.

В глаза ей бросилась огромная постель, накрытая алым шелком под такого же цвета балдахином, и стол, на котором поблескивала богатая сервировка и высились груды всевозможных деликатесов. Трое слепых музыкантов настраивали свои инструменты.

– Смотрите! – потребовал Дрого, сопровождая свои слова решительным жестом. – В этой комнате мы проведем нынешнюю ночь.

– Сначала вам придется меня убить! – Розамунда не выглядела испуганной, а лишь холодной и дерзкой.

– Сигурд! – позвал Дрого. Отворилась вторая дверь.

– Вам ничего не видно с того места. – Ломбардец обхватил сильной рукой талию графини и притянул девушку к себе; сопротивляясь, Розамунда со всей силой юного тела пыталась нанести ему удар по голове, но другая рука Дрого удержала ее.

– Что толку драться, кошечка без когтей? Теперь, дорогая миледи, загляните в другую комнату.

Розамунда упиралась всем телом, но он без труда протащил ее по каменному полу к двери часовни. Свисавшие на цепях с потолка серебряные лампады наполняли ее облаками ароматного дыма, иконы, украшенные драгоценными камнями в золотых окладах, стояли перед алтарем. Перед распятием изумительной работы поджидали католический священник и двое псаломщиков. Последние негромко затянули псалмы.

– Теперь, миледи, выбирайте, – улыбаясь, предложил Дрого. – Обменяемся ли мы перед отцом Григорием брачными обетами, или же мне придется просто перенести вас в другую комнату?

С недоверием всматривалась Розамунда в глубь часовни. Не сон ли все это, не видение? Там, в глубине, живые ли это люди? Ведь они совершенно неподвижны…

– Предупреждаю вас, Дрого, я не поддамся и не хочу иметь с вами дела! – пыталась сопротивляться

Розамунда.

– Ах, но вам придется, – сказал он внезапно осевшим голосом. – Вы должны это сделать. И вам нужно все решить в течение часа. Розамунда, вы должны были знать, что завоевали мое сердце в тот самый день, когда я увидел вас на башне в замке Сан-Северино. Взгляните на меня. – Положив руку ей на плечо, он повернул девушку к себе. – Взгляните на меня! – повторил он. – Можете ли вы поклясться перед Господом Богом, что действительно ненавидите меня? И никогда не испытывали ко мне ничего большего, чем мимолетное влечение?

И было в нем что-то такое, какая-то особая, влекущая сила, было что-то в его повелевающем взгляде такое, что решимость покинула Розамунду.

– Нет… Я… Я не могу поклясться в этом, – прошептала девушка.

– Ну и?… – мягко настаивал Дрого. – Пройдем ли мы в часовню, прежде чем вернемся в спальню?

– Помоги мне, Боже! – вырвалось у Розамунды, и ее милое личико побледнело. – Я собой не владею. Это какое-то колдовство, наваждение, но я признаю тебя моим господином и мужем, каким бы своевольным и жестоким ты ни был. – Положив обе ладони ему на грудь, она слегка отодвинулась от него. – Но если ты хоть раз изменишь мне, унизишь или предашь меня, – сказала она, гордо зардевшись, – я убью тебя.

– Иного я и не ожидал. – Дрого из Четраро нагнулся и поцеловал ее руку, затем, предложив ей свою, провел Розамунду де Монтгомери в часовню.

Глава 9 ГРАФ ЛЕВ

Зима 1096-1097 годов оказалась необычайно суровой. Особенно для огромного войска крестоносцев. Доступ в город Константина иначе как группами по шесть-восемь человек для участия в богослужении в одной из сотен его церквей был им запрещен. Поэтому сподвижники герцога Готфрида, плохо одетые и истощенные, после короткой схватки у городских ворот с наемниками-печенегами были переправлены на азиатский берег.

Лишь немногие важные графы и бароны были размещены в каких-то древних казармах. Огромное же большинство рыцарей мерзло в тонких палатках, в то время как их воины, оцепенев от холода, ютились в плохоньких хижинах или укрывались среди крутых холмов близ Хризополя.

Положение усугублялось еще и тем, что стаи саранчи опустошили летом все поля. Тяжело было доставать продукты питания и фураж. И если бы имперские галеры не завезли зерно из-за Эгейского моря, многие и многие франки уже умерли бы от голода.