Серебряный любовник

Тревожно было идти за ней. Грация ее движений казалась чуть ли не сверхъестественной. Нет, какое жалкое слово — конечно, она была сверхъестественной. Цвет ее волос — на тон светлее его волос — пламяподобный, но, в то же время, насыщенный. Хотелось впиться зубами в этот цвет. С ним я так и поступала.

— Обнаженные деревья, — сказала она, когда мы проходили под ними. — Листья вернутся?

Сильно удивившись, я ответила:

— Да… весной.

— Моя программа говорит мне то же, но я не уверена, что этому можно доверять. Как они могут вернуться? Они все отпали.

Она — ужасающее олимпийское дитя, неудовлетворенная смертной Землей, сбрасывающей листву осенью и остывающей. Более того, у нее не было настоящих воспоминаний о прошлом. Сильвер, ныне Верлис, знает об осени.

Я вспомнила, как она задавала мне вопросы, когда перед концертом вместе с Айрисой они превращали меня в Золушку, — задавала по-царски, но очаровательно.

Может, она все еще пытается помочь мне расслабиться? Сработало бы это с другими?

Я не могла заставить себя спросить ее: «Это Шина убила Шарффи?», — или что-то в этом роде. Все, о чем я могла думать…

Этот устрашающий грохот в моей крови. Страх, отвращение, смущение — неуместное. Я бы пробежала по лезвию бритвы, чтобы добраться до него. Я была его рабом. Мы все их рабы. Зачем противиться этому?

— Что случилось с Джейн? — все-таки решилась спросить я, пока Глая вела меня через просвет между двумя высокими блоками.

— С Джейн все в порядке. Не переживай. Она не с ним.

Я почувствовала стыд и раздражение. Глая решила, что это была основная причина моего интереса. А так ли она неправа?

— Видишь ли, — продолжала Глая. — Я несколько озадачена соснами. Они не облетают, ведь так?

— Не знаю. Может быть.

— Но на них все еще остались иголки.

— Да.

Мы ступили на трап. Он начал двигаться, бесшумно и довольно быстро, и увез нас под землю.

— Бедная маленькая Лорен, — сказала Глая. Она обернулась и улыбнулась мне. — У тебя все будет хорошо.

Мы оказались в гигиеническом подземном переходе, мягко освещенном и снабженном лифтами.

— Сюда, — указала она.

В лифте я стояла всего в двух футах от нее. Я чувствовала запах ее духов, а также ложный, но вполне убедительный, чистый запах человеческих феромонов и телесную привлекательность.

Один раз она потянулась и погладила мои волосы — по-матерински. Я дернулась в сторону раньше, чем сообразила.

— Не нервничай, — сказала она, словно принцесса, успокаивающая пугливую собаку. — Он действительно хочет увидеть тебя.

— Почему ты всегда говоришь «он»? Ты имеешь в виду Верлиса? Так почему не называть его «Верлисом»?

— Есть только один Верлис, — ответила она.

Он их лидер. Я поняла это. Если не из всего остального, так точно из якобы-сна в то утро, когда он осадил Голдхоука. Верлис их господин. Нет другого господина кроме Верлиса.

Лифт достиг какого-то уровня, и мы вышли. Хорошо освещенный коридор. Мне не было надобности расспрашивать ее об этом. Никто не мог проникнуть так глубоко в комплекс, если не обладал чипом высшего доступа, и если машина не провела его.

А она машина. Все они машины. Но только он дважды рожденный. Поэтому он король.

— Глая, — обратилась я.

Она остановилась и скосилась на меня. Пока мы шли, она поменяла цвет теней на глазах с золотого на сливовый. Помимо демонстраций или совершения преступлений, трансформации их тел могут быть для них хобби, которым они занимались от скуки.

— Да, Лорен?

— Чего вы хотите? Все вы ввосьмером, что вы хотите?

— Не здесь, — ответила она. Она подарила мне свою прекрасную улыбку. — Он скажет тебе. Видишь ту стену? Коснись ее, и она откроется. Нет, мне не следует этого делать. Только для тебя.

Я уставилась на нее:

— У меня нет чипа.

— Разве? — Хитрая и кокетливая, она снова повернулась и медоточиво заскользила прочь.

Мой мозг перевернулся; но я знала, что он будет за этой стеной, и в тот момент я почувствовала разгорающуюся неистовую силу, не целиком состоящую из сексуального желания, и совсем мало — из любви. Затем я опустила руку на стену. МЕТА поместила что-то в мою одежду. Чип.

Стена отступила. За ней, в темноте ночи, на открытом воздухе, я увидела небо, ночное небо, сплошь запудренное звездами, и даже Астероид высоко над головой тускнел, словно голубоватый клуб пара. Можно было почуять аромат кустарников, приносимый холодным, трепещущим ветерком искусственной ночи.

Казалось, оно протягивалось на мили. Я могла различить холмы вдалеке, темнеющие на фоне звездного неба.

— Тебе нравится? — спросил кто-то.

— Механический сад.

— Ты не одобряешь.

— Чего ты ожидал, — ответила я, — после всей этой неразберихи.

— Иди сюда, — сказал он вкрадчиво. — Вот чего я ожидал.

Я не могла даже увидеть, где он находился, но двинулась вперед, в тени. Он стоял у дерева; оно казалось настоящим, но, опять же, он тоже казался. Его руки сомкнулись вокруг меня и притянули, и мне больше не было тревожно, я не сопротивлялась, только не ему. Когда мое тело коснулось его, я снова была исцелена, я была полна, и ничто во всей вселенной не имело значения.