Серебряный меридиан

Утром Виола снова пришла в паб к Маффину. Линда обещала тоже подъехать, однако проснуться, судя по всему, оперная дива раньше полудня не могла. Впрочем, Виоле было не до нее. Она читала прессу и просматривала интервью, которые вчера давал Джим. Отзывов на его речь и на комментарии, что он давал журналистам на улице, было много. Люди одобряли, поддерживали, разделяли его позицию и взгляды. Однако колонка на сайте одного консервативного издания начиналась текстом, полностью противоположного тона: «Вчера на митинге Конгресса профсоюзов Джеймс Эджерли выступил с протестом против сокращения субсидий, запланированного правительством. Возникает вопрос, почему выпускник Кембриджа, будущий баронет, принадлежащий к части общества, традиционно потребляющей и охотно оплачивающей высокий уровень услуг и продукции в сфере образования и искусства, возмущен теперь ценой, которую придется платить за это?»

— Марти! — позвала Виола.

— А? — Маффин вынырнул из-за барной стойки.

— Иди сюда.

Он подсел к ней. Виола кивнула на экран.

— Он баронет?

— А ты и не догадывалась, правда?

«Догадывалась», — подумала она. Первое, что она подумала о нем в первый же день знакомства:

Язык, лицо, обличье, дух, манеры
Пять раз дают тебе права на герб[32]

.

— Когда-нибудь Джим станет баронетом, — сказал Маффин. — Он единственный сын сэра Энтони. А сэр Энтони — единственный владелец Эджерли-Холла.

— Не сомневаюсь, что многие благополучно устроились у него на шее.

— Не так уж и многие. Я, Энн, Форд да Линда.

— Всего-то! — улыбнулась Виола. — Знаешь, я думаю о его проекте пригласить на свой фестиваль спектакли театров, которые подвергаются риску остаться без дотаций. Но с этой идеей надо серьезно поработать. Я очень хочу ему помочь и знаю как. Нужна широкая информационная кампания. Ты сам понимаешь, что такое в наше время хорошая реклама. Джим в одиночку с этим не справится. А вместе мы сможем. Фестиваль «Метаморфозы» должен стать известным не только для избранных. Ведь это и мое дело тоже. Рано или поздно я должна оказаться среди своих. Нельзя молчать и делать только часть того, что можешь?

— Считай, что прошлое было предисловием. У вас получится. Вы птицы одного полета, — улыбнулся Маффин.

— Да, похоже, все только начинается, Марти! Птицы одного полета. Когда разоряют их гнезда, они поднимаются на защиту. Я не стану больше делать вид, что как автора и драматурга меня нет.

Глава VII

Книга является средством перемещения в пространстве опыта со скоростью переворачиваемой страницы.

И. Бродский. Нобелевская речь

Вы видите, но не наблюдаете.

А. Конан Дойл «Скандал в Богемии»

Известно, что в Британии озарения и невероятно удачные творческие идеи время от времени приходят авторам в поездах, во время поездок из одной части страны в другую. Примеры этому можно найти в литературе, искусствоведении, на телевидении, в кино и, вполне вероятно, в других сферах, если захотеть исследовать это почти потустороннее явление.

Озарение пришло к Джеймсу Эджерли в июне больше двух лет назад, когда он ехал в поезде из Лондона в Норфолк, вспоминая не слишком серьезный, но горячий спор с Линдой в присутствии Мартина и Форда на террасе приятельского паба. Недавно Джим пережил свое последнее расставание, что, впрочем, не удивило его друзей. Он довольно долго не мог успокоиться. Глаза померкли, выражение лица застыло под маской плохо скрываемой тоски. Обычно друзья в разговорах не касались этой темы, но в тот день Линда не сдержалась.

— Ты не должен быть таким требовательным к себе и ко всем! Будь проще, и женщины тебе только спасибо скажут.

Он возмутился и обиделся.

— Ли, женщины вообще и одна конкретная женщина — это, как выясняется, разные понятия. Кто мне «спасибо скажет?»

— Тот, кто хочет жить по-человечески, а не чувствовать себя вечно в шекспировской труппе!

— Шекспировской? Ты это серьезно?

— Тихо-тихо, девочки, не ссорьтесь! — постарался разнять их Мартин.

В ответ он услышал дружное: «Заткнись!»

— Да пойми же ты, не может женщина, какой бы замечательной она ни была, двадцать четыре часа в сутки обсуждать с тобой вопросы сценического мастерства. Где бы мы все были, если бы я «кормила» Форда одними ариями, а Маффин Энн — счетом последних матчей. Так и свихнуться недолго.

— Вы не можете? Вы все время говорите, что чего-то не можете! А что вы можете? Господи!.. Да есть ли на этом свете хоть одна, кто не задумывается о том, чего она кв может?

— Скажи, разве я не права? — в сердцах обратилась Линда к Форду, рассчитывая на его поддержку. — Что ты молчишь?

— Чувствую себя в шекспировской труппе, — тихо ответил Форд.

Джим вскочил, чтобы уйти. Мартин остановил его.

— Ну, все-все, театралы, уймитесь! Джим, все зарубцуется.

— Для этого есть средство, — уже спокойнее, но невесело сказал Джим. — Работа.