Серебряный огонь

Филипп Вернон разглядывал юную женщину, сурово насупив брови. Затем раздраженно проворчал:

– Поправь меня, если я ошибусь. Существует ли вероятность, что ты знала причину, по которой моя супруга покинула дворец, и потому не стала обращаться к ее отцу?

Теперь могла помочь только правда.

– Да, господин. И я поклялась ей спасением своей души, что никому не сообщу того, что знаю.

– Эту клятву можно нарушить, раз уж ты стоишь здесь и говоришь со мной. Не будешь ли ты столь любезна, чтобы назвать эту непонятную причину?

Иветта поняла, как неразумно делать маркиза своим врагом.

– У нее... скоро будет ребенок! – прошептала она еле внятно.

– Что-о-о?

Иветта, скрепя сердце, подтвердила:

– Ваша супруга в интересном положении, господин, Узнав об этом, она сильно изменилась. Запретила мне говорить о беременности. Особенно мсье де Брюну и вам... Странная реакция для счастливой матери.

Понятнее она не пожелала высказать свои соображения относительно отцовства. Если у маркиза есть собственные сомнения на сей счет, пусть сам разбирается в своих проблемах. Торопясь, она продолжала:

– Мне ясно, что я обманула ее доверие, сообщив вам об этом. Но ведь ей нужно помочь. Такая дама, как она, не в состоянии позаботиться о себе и ребенке. Вы... я уверена, что мадам любит вас всем сердцем, господин!

Иветте еще не приходилось встречать супружескую пару, сохранившую такие сильные чувства друг к другу. Поэтому она набралась смелости обратиться к маркизу за помощью. Стоило лишь посмотреть, как они ласкали друг друга глазами, даже находясь в разных концах помещения. Подобная любовь не может исчезнуть бесследно, на что и возлагала Иветта все надежды.

Филиппу потребовалось какое-то время для избавления от шока, вызванного внезапным сообщением.

– Глупая маленькая гордая киска! – пробормотал он с горечью, не замечая, что произносил свои мысли вслух перед Иветтой. – Так вот почему она сбежала. И кто только вбил ей в голову подобные понятия о чести?

Наконец, овладев собой, он развеял все колебания горничной.

– Ты правильно поступила. И не пожалеешь о том, что решилась помочь своей госпоже. Даю слово.

Молодая женщина облегченно присела в реверансе.

– Я была бы рада служить ей и впредь. Она добра и справедлива, не сердитесь на нее!

– Чтобы исполнить это желание, мне нужно сначала отыскать ее. Если б я представлял, где ее искать!..

– Она рассталась с капитаном Дане недалеко от Люзарша. Он рассказал, что она буквально прогнала его, заявив, будто добралась до нужного места и сможет обойтись без его дальнейшей помощи. Она ведь бывает очень энергичной, когда ей потребуется.

– Кому ты об этом говоришь!

Первые признаки улыбки появились в посветлевших глазах маркиза.

– Итак, Люзарш... Благодарю тебя. Думаю, теперь мне понятно, где начинать поиски.

– Вы мне сообщите, если она в безопасности?

– Обещаю. Впрочем, ты можешь дожидаться ее в замке Анделис. Если готова на какой-то период покинуть своего капитана. Завтра мой камердинер с багажом и прочими слугами отправится туда. Тебе не обязательно отвечать сейчас. Я скажу камердинеру, что о своем решении ты сообщишь ему.

Иветта с благодарностью присела в реверансе, хотя в голове у нее мелькнула любопытная мысль: «Кто же все-таки отец ребенка, которого ждет маркиза? Разве так реагирует обманутый супруг? Наверняка, нет. Но если сам маркиз был отцом, почему маркиза предпочла сбежать, а не сообщить ему о своей беременности? Да, не просто понять этих благородных дам».

– Сюрвилье?

Амори де Брюн взглянул на зятя, в сапогах и со шпорами ходившего взад и вперед по комнате, в которой он собрался позавтракать.

– Почему именно Сюрвилье? Ведь ты говорил, что там у нее не осталось родственников. Где же она найдет приют?

Филипп поднял голову.

– Об этом я хотел спросить вас. Вам она доверяла гораздо больше, чем мне. Вы наверняка говорили с ней о жизни, которую она вела до встречи со мной.

После некоторого раздумья де Брюн кивнул.

– Ну, пожалуй, священник. Аббат... постой-ка, по-моему, Видам. Он учил ее читать и писать. Кажется, он был доверенным лицом ее покойной матери, и когда та умерла, почувствовал ответственность за девушку. Ее все время угнетало то, что она уехала, не попрощавшись с ним.

– Хорошо. Тогда я начну поиски с него. Пожелайте мне счастливого пути, отец!

Филипп Вернон уже натянул перчатки, когда раздался протестующий возглас.

– Вы хотите ехать один? Ни в коем случае! Я еду с вами!

С удивлением посмотрел маркиз на морщинистое лицо, напомнившее ему, в сочетании с сердитыми серыми глазами, Фелину в моменты ее категорического несогласия.

– Отец, об этом не может быть и речи. Вспомните о своей подагре! Вы не сумеете скакать верхом по проселочным дорогам.

– Кто сказал, что я поскачу верхом? Я поеду в карете. Как иначе ты собираешься везти девушку в замок Анделис? Посадишь беременную перед собой в седло? Так или иначе, но это, скорее всего, единственный для меня шанс увидеть внука. Я не позволю рисковать его жизнью!