Серебряный осел

Ей зануздали личную верблюдицу, Семирамиду. Царского, белого цвета. Животное было смирное, хотя и достаточно резвое. Прокатиться на таком по жаркой пустыне с ветерком — одно удовольствие.

С одной стороны от Клеопатры пристроилась Зенобия, тоже на верблюдице, но обычной, буроватой масти. А с другой, на коне, ехал советник Потифар.

— Не понимаю, — передернула плечами царица Пальмиры. — Как могут бедуины жить в таком месте?! Это ж наказание сущее.

— Тем не менее, — улыбнулся жрец, — и здесь люди живут и даже бывают счастливы. На девять десятых Египет состоит из пустыни. А ведь это сердце Империи. Здесь колыбель человеческой цивилизации.

— Хм, колыбель! — скривилась Зена. — Скорее на могилу похоже.

— Так, — вмешалась августа, задетая презрительным тоном компаньонки. — Ты бы помолчала, подруга. Можно подумать, в твоем захолустье лучше?! Да такая же точно пустыня! У нас, по крайней мере, хоть пирамиды да сфинксы среди песков встречаются.

Кивнула за спину, при этом непроизвольно дернув поводья.

Семирамида от неожиданности взбрыкнула, и египтянка, чтобы удержать равновесие, сжала бока верблюдицы ногами. Да еще и сердито прикрикнула на нее.

Животное громко всхрапнуло и понеслось вскачь.

Вперед, вперед.

Только песок летел из-под копыт…

Почему надо было тащиться до Гелиополя через пустыню — до Орландины так и не дошло. Отчего бы не воспользоваться простым и приятным способом путешествия? Сесть на корабль и вниз, вниз, в Дельту, почти до самой Александрии. И так уже изрядный крюк сделали, заехав в Мемфис.

Так нет же, видите ли, приснилась мальчишке какая-то ерунда. Нужно срочно двигаться к пирамидам и Сфинксу. От этого-де зависит судьба всего их предприятия.

Решай амазонка одна, ни за что не стала бы слушать расхныкавшегося пацана. Мало ль кому что во сне привидится. Ей, например, тоже в последнее время всякая жуть мерещится. Рассказать стыдно. Даже родной сестре. То вдруг Стир грезится, в своем человеческом облике. То Эомай. И оба парня такое с ней проделывают… что спасай матушка Сэйра!

Не иначе как последствия танисской драки сказываются. Заокеанский целитель, конечно, знал свое дело. И все же порой столь искусно залеченные им раны давали о себе знать. По-хорошему не мешало бы отлежаться. Да где тут при такой-то кочевой жизни.

Но решали все вместе. И леший с Орландой дружно встали на сторону Кара. Будря, как человек, связанный присягой, повздыхав да поохав, присоединился к ним. Против были Орландина и Эомай. Голоса же Стира и Хемуасета разделились. Рапсод высказался за вариант с рекой, а царевич выбрал пустыню. Трое против пяти.

И что? Ползут себе песками, изнывая от жары. А где она, эта пресловутая Фортуна? Ау, аушечки!

Орландина никогда не жаловала пустыню. Испытывала к ней какую-то подсознательную неприязнь. Словно было у нее в прошлом нечто жуткое, связанное с такими же бескрайними песками.

Что в них хорошего? Унылый, однообразный пейзаж. Ни кустика, ни травинки. Не на чем глаз остановить.

А Орланда радуется, как новой игрушке или платью. И Кар вместе с ней. Смастерил лук и вообразил себя охотником на львов. Но подстрелил покамест одну толстую ящерицу, не успевшую улизнуть от мальчишки. Герой!

Ей в руку ткнулась шершавая морда.

— Чего тебе? — повернулась к рапсоду амазонка и обмерла.

В зубах длинноухий держал… цветок. Самый настоящий. Чахленький, блеклый, и притом дивно пахнущий.

— Это мне? — Орландина почувствовала, что краснеет.

Надо же. А все мерзкие сны. Стир кивнул.

— Где ж ты его раздобыл? — поднесла цветочек к носу воительница.

— Ваал унюхал, — кивнул ослик на сидевшего у него на загривке кусика. — У него такой нос, что любой сторожевой собаке впору позавидовать.

— Спасибо вам обоим, — искренне поблагодари ла девушка, погладив пушистика и потрепав за ухо ишачка.

Некоторое время они молча шли бок о бок.

— Стир, а ты вообще можешь закрыть уши? — вдруг поинтересовалась прознатчица.

— Это как?! — поразился осел.

— Ну, чтоб не слышать того, о чем я хочу спросить твоего… мм… Хемуасета?

— Не знаю, — признался рапсод. — Не пробовал.

— Спрашивай, — почти сразу послышался другой голос. — Он и правда сейчас не слышит.

— Я бы хотела кое-что узнать, — замялась Орландина. — Личное… Не мог бы ты мне помочь?

— Смотря в чем.

— Жив ли мой супруг, Клеор из Сераписа? — выпалила, решившись.

Некоторое время осел молчал. Его глаза закрылись. Казалось, что он спит на ходу. Орландина уже подумала, что так и есть, и разочарованно махнула рукой.

— Ничем порадовать тебя не могу, воительница, — печально молвил Хемуасет. — Сожалею, но его имя занесено в Книгу Мертвых…

— Как, когда, где?! — затормошила длинноухого амазонка.

На них даже оглядываться стали. Что там между ними произошло?

— Не знаю, — покачал головой Хемуасет. — Я не в состоянии видеть так глубоко. Могу только заглянуть в свиток, где записаны имена усопших.

Орландина понурилась. Не то чтобы она не поверила египтянину на слово. Наоборот. Однако весть еще нужно было обдумать, осознать и свыкнуться с нею. В мгновение ока стать вдовой — это не шутка.