Серебряный осел

— Да? Может, ваши родители? Кстати, что сказали святые отцы насчет ваших папы и мамы? Наши премудрые египетские жрецы, которые боятся меня, как ваш черт вашего ладана? И представитель которых сейчас не знает, что сказать, потому что ничего, кроме обглоданных мышами папирусов, не изучал!

— Какая разница? — пожала плечами Орланда. — Чьими бы детьми мы ни были, но уж не твои во всяком случае!

— И это радует! — уточнила Орландина.

— А ты, кстати, в этом уверена? — ухмыльнулся Мерланиус. — Я со многими женщинами переспал, было дело. Всех не упомнить…

— Уверена, — отбрила Орланда. — Такое, как ты, размножаться не может и не должно!

Видимо, она ударила его в больное место.

Лицо понтифика стало таким… таким… Подобной злобы и ненависти ни ей, ни даже Орландине видеть не приходилось. Личико Кайлы было в сравнении с физиономией Странника добрым и дружеским.

— Твари… — процедил он. — Ублюдки, низшие твари! Хотел бы я знать, чье вы отродье! Ну, ничего, я это выясню позже, даже если мне придется разобрать вас на молекулы…

Что такое «молекулы» — Орландина тоже не поняла, но то, что имеется в виду, сообразила. Уже не первый раз в жизни ее обещали разрезать на сто десять кусков, посмотреть, какого цвета ее кровь, а уж обещаний выпустить кишки она наслушалась столько, что потеряла им счет.

— Тут одна уже хотела вырезать мне печенку, — сообщила воительница. — Не далее как пять дней назад. Так ее моя сестренка, как крысу, прищучила. А тобой я сама займусь.

— Ну, так подойди и зарежь меня, беспомощного жалкого старика! — рявкнул Мерланиус, отбрасывая в сторону посох. — Я даю тебе шанс! Кто-то хотел избавить мир от меня? Так имейте мужество сделать это своими руками!

— Думаешь, слабо? — Орландина решительно шагнула к нему.

Ланселат выхватил меч, но тут же вложил в ножны, повинуясь жесту хозяина.

— Не надо, пусть все будет по-честному.

Орландина сделала второй шаг. Она каким-то шестым чувством понимала, что понтифик провоцирует ее, что-то задумав, но почему бы не сделать вид, что играешь по его правилам? Не один он хитрить умеет!

— Не двигайся, сестра! — выкрикнула Орланда, почуяв, как талисман на ее груди вдруг слегка нагрелся. — Ему зачем-то нужно нас разделить!

И одним рывком оттащила амазонку обратно.

Вновь лицо чародея исказила ярость, он схватил посох, взмахнул им, описывая в воздухе двойную восьмерку…

Вареникс выбросил вперед сжатые руки…

Окружающий мир словно повернулся по невидимой оси, вокруг них возник как бы купол отливающего багрянцем стекла… И все исчезло…

С недоумением Мерланиус посмотрел на сестер, явно удивляясь, что они еще живы, затем — на свой посох и вполголоса выругался так, что послушница бы покраснела, если бы за прошедший год не наслушалась подобных слов.

— Ну что, съел? — вместо этого задорно показала язык Орланда.

— Да, я не совсем бог, увы, — протянул Странник. — Пока что… И даже не сын этого вашего Дьявола. В данный момент в магии я с вами тягаться не могу. Но зато могу потягаться в живой силе… Ну, мой Ланселат, — обратился он к стоявшему поодаль наготове командору. — Пришла пора вам помахать сталью…

Трибун, нахмурившись, стоял неподвижно, о чем-то напряженно размышляя.

— В чем дело?! — насупил брови маг.

— Понтифик, мне не нравится все это, — произнес Ланселат.

Мерланиус, нехорошо улыбаясь, поглядел внимательно на воина, тот странно побледнел, скривился, хватаясь за грудь.

— Еще что-то хочешь сказать, славный рыцарь? — вежливо поинтересовался понтифик.

— Нет, ваше… больше вопросов не имею.

И развернулся к шеренге своих подчиненных.

— Ты, — сказано было Саграмору, — вместе со мной займешься благородным Мечехвостом. А вы, — Галахад с Гаретом и Мелегантом вытянулись, — разделываетесь с девками. Пелеас, Ламорак, Тарквин…

Облаченные в одинаковые кирасы юнцы выскакивали вперед и занимали места для битвы.

— Вы берете на себя этого старого египетского… хм, жреца и его занюхан… хм, надежную охрану. Ну а вам, мои лучшие воины, — это к Гавейну и Парсифалю (злая ухмылка тронула жесткий рот Ланселата), — придется заняться вот этими двумя толстяками: рогатым и безрогим. Глядишь, справитесь…

— Особливо с безоружным, — прокомментировал Вареникс, поплевав на кулак. — Ежели в штаны не наделаете прежде… Жаль, у нас с собой мыши нет. Вот для нее богатыри были бы в са-амый раз!

Хихикнул даже кто-то из рыцарей Ланселата.

А кусик, выглядывавший из-за пазухи Орланды, недовольно дернулся, словно воспринял замечание о мышах на свой счет. Мол, мне такие не страшны…

Преторианцы не шелохнулись, лишь кто-то из них полушепотом пискнул: «Мятеж!! Ну и влип я! Говорила матушка…»

— Гавейн, ты меня узнал? — вдруг спросил Эомай.

— Не имею чести, уважаемый, — буркнул крепыш. — Раньше мы не встречались, да и после, пожалуй, уже не увидимся, хе-хе!

— Неужели ты забыл того алтарного служку, которого зарезал?

— Он должен был остаться жив… — бросил Гавейн и запнулся, увидев осуждающее выражение лица Ланселата: мол, проболтался, козел кимрский.

— Так вот, это был мой младший брат, — сообщил Эомай. — Вызываю тебя на бой до смерти!