Серебряный пёс

— Бам-с, — утки прилетели и сели аккурат посередине озера. Не выдержала душа охотника. Казан, как сиганет в озеро и на середину гребет, а по ширине озеро около двух километров. Походники наши переполошились. Давай скорее резиновую лодку надувать. Муж мой рукой махнул, да ну его — не утонет. Живучий гад. Хозяин Ирвина говорит:

— Ребята пес туда доплывет, а обратно сил не хватит, Ирвин точно не доплывет. Быстрее качаем. Быстрее спускаем. Садимся. Гребем.

Пока мы лодку надували, пока на воду спускали, Казан уток поднимает и поднимает с воды, злится, фырчит, плыть старается бесшумно. И ведь никто не стреляет. Мужчины гребут к псу, как на соревнованиях каяков. А лайка на них зыркает зло из воды, понаделали шума. Утки, увидев подмогу, снялись с водной глади и улетели. Казан к берегу быстрее лодки по водной глади пошел — глиссер, а не собака. Вылез, схватил палку и давай с ней носиться от переполнения чувствами. Походники тем временем не спеша назад догребли и диву дались, что пес не только не устал, а еще и прыть у него увеличилась. В целом, первый день кое-как пережили.

На другой день рано утром мы с супругом и дочкой проснулись от того, что наша палатка с бешеной скоростью раскачивалась из стороны в сторону. Вылетев пулей наружу видим такую экспозицию. Около сосны, к которой привязан потолок нашей палатки стоит корова, над которой в экстазе трудится огромный бык:

— Мама миа, бычара здоровый, корова млеет от удовольствия, а палатка вот-вот рухнет.

Я мужу тихонько говорю:

— Возьми прутик, отгони их от сосны, иначе конец нашему жилью.

Глаза поднимаю, а по всему лагерю нашему стадо коров ходит. Андрюша в цветных семейных трусах и легкомысленной панамке уже с прутом вокруг своей машины носится, пытается один все стадо построить.

Коля вокруг своей тачки с женой насмерть стоят. Эрдель Ирвин носится — гоняет молочные бидоны, сметану взбивает. А Казана нет.

Тут мой муж спросонья и правда, хватает прутик и щелк по заднице быка. Бык взревел. С коровы слез и на мужа моего. Ой, не знала я, что он у меня такой прыткий. Сдуло супруга с места влет. Вдруг откуда ни возьмись из кустов Казан вылетает и на быка прёт. Погнал его и метит под бычье хозяйство вцепиться. Тут сценарий развернулся по-другому. Бык оказался не дурак, и развернулся на лайку. Глаза налились кровью, и пошел коровий сын на прямой таран. Казан увернулся и за коровой нацелился. Догнал. Хвать ее за вымя. Весь лагерь замер от звука падающей с мычанием на землю туши. Коля кричит:

— Ребята на зимовку остаемся, мяса хватит до следующего лета! — тут же издал вопль: — Ай-й-й…

Стадо направилось на Колю прямой наводкой. Коля насмерть стоял у любимого «жигуля» и пытался направить коровью массу в сторону от лагеря. Жена Николая задом пятилась к лесу. Сын уже где-то растворился в новгородских лесах, а эрдель Ирвин продолжал носиться и гавкать, где-то в середине движущейся массы.

После падения коровы взбудораженное стадо стало смерчем носиться по лагерю. Кругом мины (коровьи лепешки), от страха минирование пошло быстрее. Упавшая корова вскочила на копыта и понеслась вслед за всеми. Куда-то пропал мой супруг. Я его потом увидела, он нервно сворачивал козью ножку на берегу озера. Андрюша стоял у своей машины и заходился здоровым смехом, так как стадо плавно его обошло, направив все усилия на Колю. Всклокоченный Коля ни на йоту не отступал от автомобиля. Упершись в бампер, он грозно размахивал хилым прутиком. Таким прутиком, только комаров от носа гонять. В итоге, кое-как нам все-таки удалось перенаправить стадо в сторону от лагеря. Пьяных пастухов мы увидели, чуть позже, когда сделали вылазку на машинах за свежим молоком в близлежащую деревню. А основные усилия направили на уборку лагеря от мин. Хорошо озеро большое и рядом.

Пару дней нам удалось прожить относительно спокойно, пока за завтраком Андрюша не стал жаловаться на Казана. Мы с супругом давно уже обратили внимание, что по нескольку раз за ночь, Казан, выскальзывал из палатки и куда-то исчезал. Через некоторое время пес возвращался в палатку и продолжал спать. И вот его отлучки обнаружились. Видимо Андрей долго терпел и, наконец, решил вынести мучивший его вопрос на общее собрание. Получив свою порцию каши, Андрей попросил тишины. Собак на время кормежки мы теперь привязывали во избежание убийства друг друга под обеденным столом.

Выяснилось, что Андрюша плохо спал из-за чистого воздуха и по этой причине часто вставал ночью и бродил по лагерю и близ него. Казан же чуть услышав шорох шел поверять: во-первых, Андрюшу, во-вторых, Ирвина.

Первым делом Казан подходил к Андрею, затем подкрадывался к палатке Ирвина. Естественно, из жилья эрделя раздавалось глухое рычание. Казан, понятное дело не переходя грань палатки, делал «фэ» в ответ. Андрюша, чтобы избежать драки и дать поспать остальным, намеренно шел на берег, или в лес маня за собой лайку. В итоге Казан провожал Андрея в ночных прогулках, потом доводил его до палатки, и напоследок ещё раз рыкал на Ирвина, после чего шел досыпать в родные пенаты.

И третье, сказал потупясь Андрюша: