Серебряный шпиль (ЛП)

После этих слов хор в шестьдесят голов возник в левой части сцены. Певцы, облаченные в великолепные малиновые с серебром мантии, исполнили гимн, знакомый мне с детства. Вилкинсон как дирижер выглядел весьма театрально. Он размахивал руками, пожалуй, посильнее полицейского, регулирующего уличное движение в центре Манхэттена в час пик. На последней строфе он лихо развернулся лицом к публике, мановением руки пригласил нас подняться и подпеть хору. Мы затянули песнь, читая слова на большом экране над хором. В середине первого ряда певцов я заметил Каролу — надо сказать, что ее трудно было не заметить; однако убежден, что она меня не видела. Для нее я был просто еще одним лицом в огромной толпе.

Когда гимн закончился, Вилкинсон вытер платком выступившие на лбу капли пота и прогудел в прикрепленный к лацкану микрофон:

— Вы все в отличном голосе этим прекрасным утром. Теперь я попрошу вас поприветствовать появление на этой сцене по-настоящему одаренного юного музыканта. Девочке всего девять лет, но она владеет скрипкой не хуже Штерна или Перлмана.

Он пригласил на сцену девчушку в разовом платьице, из-под которого кокетливо выгладывал край кружевной нижней юбки, и с кружевным же чепчиком на голове. Девица действительно умела обращаться со скрипкой. Для тех, кто располагался далее чем в городском квартале от сцены, а таких было подавляющее большинство, ее двенадцатифутовый образ проецировался еще на один экран, который бесшумно опустился из своего укрытия в потолке. Лили, наверное, смогла бы идентифицировать исполняемую вещь. Но как бы пьеса ни называлась, звучала она недурно.

Когда девочка закончила играть и раскланялась под аплодисменты, Бэй вернулся на сцену и произнес, обняв ее за плечи:

— Разве это не чудо, друзья? Какое дарование! Ее родители — Том и Мэри — находятся здесь в первом ряду. Они члены семьи Серебряного Шпиля уже... сколько?., двенадцать лет, не так ли? — Он взглянул на сидящую в первом раду пару, которая ответила дружным кивком. — А ты, дорогая, уже сколько времени посещаешь нашу воскресную школу? — Бэй, наклонившись, приблизил свой микрофон к девочке.

— Семь лет, — ответил ее писклявый голосок.

— Семь лет, разве это не здорово? — лучась улыбкой, проворковал он. — Давайте поаплодируем ей еще раз, как принято у нас в Серебряном Шпиле.

Все зааплодировали, и девочка покинула сцену, а Бэй снова занял свое место на кафедре, но на сей раз с более печальным выражением лица. В течение целых пятнадцати секунд он выдерживал паузу, молча глядя в зал. Затем расправил плечи и начал:

— Братья и сестры во Христе, этим утром я стою перед вами, преисполненный печали, отягощенный горем. Многие из вас, находящиеся сейчас в храме, так же, как и, — он полным драматизма жестом выбросил вперед руку, — тысячи и тысячи тех в стране и мире, кто видит нас по телевизору, знают, что наш возлюбленный брат и друг Рой Мид покинул этот мир, чтобы занять достойное место рядом с Творцом. Мы оплакиваем несправедливую и насильственную кончину Роя — необъяснимую кончину. Мы, по крайней мере я, вопрошаем Всемогущего Господа: почему, почему ты позволил такое по отношению к одному из своих самых добрых и преданных слуг?

Плечи оратора опустились, он выдержал еще одну паузу, обегая взглядом молчаливую аудиторию.

— Однако на этот вопрос, мои друзья, ответ имеется, — заявил проповедник, возвышая голос. В его руках появилась Библия. — Пожалуйста, возьмите Священное писание и обратитесь вместе со мной к Посланию святого апостола Павла к римлянам, глава восьмая.

Шорох страниц заполнил зал. Уоррены открыли свои Библии, и Кэл держал книгу так, чтобы я тоже мог видеть текст.

— Начнем с тридцать пятого стиха: «Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? Как написано: «За Тебя умерщвляют нас всякий день; считают нас за овец, обреченных на заклание». Но все сие преодолеваем силою Возлюбившего нас. Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем». Бэй с шумом захлопнул Библию и наклонился вперед, водрузив локти на край кафедры.

— Братья и сестры, — печально проговорил он, растягивая для вящего эффекта слова, — для каждого из нас у Бога имеется свой план, и каков бы тот план ни был, ничто — еще раз говорю — ничто не может отлучить нас от Его любви в Иисусе Христе. Вы можете быть уверены, что Бог определил достойную роль для нашего возлюбленного брата и коллеги Роя, но нам не дано узнать этой роли, поскольку она есть часть великого Божьего промысла.