Серебряный цветок (СИ)

Когда голоса жриц храма вплелись в бой барабанов, и церемониальное пение наполнило площадь, женщина медленно двинулась вперёд. Босые ноги ступали по белой ткани, трепещущее пламя факелов бросало на её фигуру свет так, что, в какой бы части тропы она не находилась, её сопровождал крест из восьми её теней. Создавалось впечатление, что она — центр движущейся чёрной вспышки — Звезды Хаоса.

Женщина поднялась по ступеням и, встав перед Богами, сбросила с головы капюшон. Она подняла лицо, развязала завязки плаща и позволила чёрной ткани упасть к её ногам, открывая её обнаженное тело — символ того, что с этого момента она полностью отдавала себя во власть Богов, не оставляя себе ничего.

Она повернулась лицом к городу. Жрицы храма облили её водой из первой чаши, осыпали землёй из второй, дали ей в руки чашу с огнём, а к ногам поставили чашу воздуха. Молодая жрица замерла словно ещё одна статуя Бога. На неё надели чёрную маску — больше её лицо никто не должен был видеть. Эта маска обозначала, что перед Хаосом все равны. И отныне женщине было запрещено появляться в городе без неё.

Наконец, из-за статуй Богов появилась Главная Жрица. Пожилая женщина в золотой маске медленно вышла вперёд. Пение и барабаны стихли, вся площадь погрузилась в молчание. Главной Жрице было уже не меньше тысячи лет — слишком много даже для тёмной эльфийки. Но хотя на её тело уже легла печать времени, красные глаза под маской по-прежнему горели жизнью. Время для этой женщины не имело значения — она была воплощением Хаоса, её воле не смел противостоять даже Совет. Она должна была оставаться в этом мире до тех пор, пока на её место не появилась бы новая Достойная, на которую указали бы Боги.

Главная Жрица окинула взглядом город и, найдя что-то в толпе, усмехнулась под своей маской. Она чему-то кивнула, и, повернувшись к молодой женщине, начала песнь посвящения, плетя заклинания, которые должны были повести новую жрицу в сердце Хаоса. Туда, где жизнь и смерть сливались в единое целое, где не существовало времени и пространства, где было всё и не было ничего.

***

— Ариен, ты в порядке? — Ная с беспокойством глянула на стоящего рядом с ней мужчину.

Когда Главная Жрица вышла из храма и посмотрела на город, его дыхание внезапно участилось, мышцы напряглись, словно он был готов в любой момент сорваться с места. В расширившихся от ужаса зрачках отражалось пламя факелов, будто танцуя в его глазах.

— Д-да... Да, всё в порядке... Просто какой-то иррациональный страх... Словно предчувствие чего-то ужасного, — Ариен глубоко вдохнул, стараясь выровнять дыхание и успокоиться.

— Завтра может и не наступить, не стоит тратить свою жизнь на страх, а то, что нас впереди может не ждать ничего приятного, мы с тобой и так знаем, — Ная обняла его, прижавшись губами к уху, с улыбкой шепча эти слова.

***

Яра смотрела на отравленную иглу в своих руках и никак не могла решиться. Один укол и к завтрашнему вечеру Ариен бы умер. Никто не смог бы ничего доказать: вокруг толпа, все увлечены церемонией, Главная Жрица читает заклинания посвящения, все глаза устремлены на неё и молодую женщину, замершую перед храмом.

Яра уже приставила иглу к пояснице мужчины, но в последний момент засомневалась. «Если Ная узнает, она мне этого никогда не простит» — вертелось у неё в голове.

Внезапно тонкие пальцы скользнули Ариену на спину, Ная повернулась и что-то зашептала ему на ухо, касаясь губами мочки и улыбаясь. Но стоило ей случайно опустить глаза и увидеть иглу, её улыбка тут же исчезла, а пальцы непроизвольно сжались на чужой тунике, будто она хотела тут же увести Ариена из-под удара, но в последний момент заставила себя этого не делать. Ная подняла взгляд по чужой руке и встретилась глазами с Ярой. На её лице отразилось потрясение, практически сразу сменившееся ужасом: страх читался в её глазах, в замершем дыхании, в конвульсивно сжавшихся пальцах. Однако спустя несколько бесконечных мгновений он превратился в мольбу. Яра впервые в жизни видела, чтобы кто-то так смотрел. Она ожидала гнева, ненависти. Она ожидала, что Ная тут же дернет Ариена в сторону, стремясь спасти от опасности. Она ожидала, что Ная подожжёт иглу, ударит. Но женщина только смотрела на неё так, будто Яра собиралась уничтожить какой-то священный, невероятно хрупкий и ценный дар Богов.

Сожаление, печаль и мольба сменились смирением, и Ная отвернулась. Она переплела пальцы с Ариеном, прижала его руку к себе и положила голову на его плечо. Больше она не повернулась.

Когда зрительный контакт исчез, Яра словно очнулась, поняв, что всё это время практически не дышала. Женщина бросила полный бессильной ярости взгляд на две фигуры перед ней, рыкнула, кинула иглу в футляр и, резко развернувшись, пошла прочь, протискиваясь между тёмными эльфами на площади настолько быстро, насколько это было возможно.

***