Серебряный туман (ЛП)

Я отвернулась от окна. Вероли смотрел на меня сверху вниз из-за стеклянного ограждения. Если она и была удивлена, обнаружив меня у Эйса вместо Круза, то не упомянула об этом. Через её руку было перекинуто кроваво-красное платье — моё свадебное платье.

Невесты выходят замуж в красном, сказала она мне в ту ночь, когда мы встретились.

Она подошла к лестнице вдоль стены и спустилась к кровати, на которую накинула платье. Рядом с ним она разложила перчатки, а на полу — атласные шлепанцы того же оттенка, что и платье.

Я не знала почему, но меня успокоило то, что платье не было белым.

Белый цвет был бы похож на настоящую свадьбу.

— Я пойду, приготовлю тебе ванну.

Сегодня вечером она сменила свою зелёную тунику на белую. Я задалась вопросом, не было ли у гостей традиции одеваться в белое, но не стала спрашивать, потому что мои голосовые связки казались сделанными из твёрдого пластика и неспособными издавать звук.

Вероли наблюдала за мной глубоко запавшими глазами — несомненно, это дело рук Круза. Если только это не была моя свадьба, которая вызвала у неё такое напряжение. Когда она исчезла в ванной комнате Эйса, отделанной чёрным мрамором, я посмотрела на Неверру и подумала, позволит ли книга Леи Неблагим выбраться из их позолоченной тюрьмы? Неужели они все уйдут? Было ли достаточно страниц, чтобы это произошло? У Круза была страница, надёжно спрятанная для Лили.

Круз не рассказал мне о деталях сегодняшнего плана. Всё, что я знала, это то, что я должна была пройти через церемонию, я должна была снова опустить руку в Котёл.

— Ванна готова.

На онемевших ногах я направилась в ванную, где пахло мускусом, пачули и паром. Больше не стесняясь Вероли, я сняла верхнюю часть туники Эйса, сняла нижнее белье и опустилась в его колоссальную ванну.

Вероли нанесла мыло на мою кожу, затем намочила волосы и помассировала кожу головы маслом с ароматом лаванды, ополоснула и втёрла шампунь в мои длинные локоны. Единственной частью моего тела, которую она избегала, была моя истерзанная рука.

— Эйс сказал мне принести перчатки, но он не сказал мне, почему. Что случилось с твоей рукой, Катори?

— Укусы насекомых. Они чесались, так что я до крови расцарапала кожу.

Если она мне не верила, то молчала. Как только я вымылась, она обернула меня пушистым тёплым полотенцем и провела ладонями по моим волосам. Как только её огонь высушил их, она провела расческой по чёрной массе, чтобы распутать её, и продолжала расчёсывать ещё долго после того, как она упала шелковой завесой мне на талию. Ритмичные, нежные поглаживания мало успокаивали меня, но, возможно, они успокаивали её.

— Вместо того чтобы забрать у тебя, Котёл отдаст сегодня вечером.

Она заколола две рубиновые заколки по обе стороны моего лица, чтобы мои волосы были зачесаны назад.

Я нахмурилась.

— Когда вы обручаетесь, Котёл забирает у вас, соединяет вашу сущность со всеми сущностями Неверры, чтобы связать тебя не только с твоим женихом, но и с болотом, мхом, деревьями, водой, со всеми существами Неверры.

Она нанесла блестящий крем на мои скулы, затем накрасила глаза тушью, провела тушью по ресницам и нанесла слой прозрачного блеска на мои губы.

— В брачные ночи Котёл возвращает твою сущность обратно в твои вены, а также сущность твоего мужа и Неверры. В течение нескольких месяцев вы будете более могущественными, сильными, здоровыми, более плодовитыми и более красивыми, — она улыбнулась, лёгкой, нежной улыбкой. — Хотя я не уверена, что ты могла бы быть ещё красивее.

Более могущественной. Это были единственные два слова, которые остались со мной, когда она повела меня обратно в спальню и сняла платье через голову.

Мои нервы зашипели, как высоковольтные линии электропередачи, и перед глазами замелькали чёрные пятна. Я моргнула, чтобы рассеять их.

Вероли зашнуровала тонкую красноту, пока она не сжала мою грудь и талию так тесно, что я начала задыхаться. Воздух пронёсся по моему горлу, обжигая, когда он проник в мои раздавленные лёгкие. Я натянула перчатки, а затем шлепанцы.

Раздался резкий стук в дверь, затем голос.

— Мама, я здесь.

Прибыл Доусон.

Несмотря на перчатки, мои пальцы замёрзли и онемели. Всё во мне похолодело и оцепенело. Вероли накинула мне на плечи накидку из белой норки и закрепила её на шее брошью, инкрустированной бриллиантами. Она опустила все десять пальцев в мешочек, наполненный золотым порошком, затем положила пальцы мне на брови и осторожно надавила.

Я нахмурилась.

— Знак невесты, — объяснила она.

Когда я повернулась, чтобы уйти, я увидела своё отражение в окне Эйса. Несмотря на то, что моя кожа сверкала так же дико, как брошь, спрятанная во впадине моей ключицы, а моё платье цвета пламени ярко пылало, мои глаза были такими же тёмными и мрачными, как озеро Мичиган в безлунную ночь.

— Я залечу за тобой после того, как отвезу Катори, — сказал Доусон своей матери.

— Вероли… — мой голос дрогнул, поэтому я начала снова. — Вероли, не приходи. Пожалуйста.

Она долго смотрела мне в лицо, не говоря ни слова.

— И оставить моих детей одних в самую важную ночь в их жизни?

Я схватила её за руки.