Серебряный ублюдок (ЛП)

— Все, что случилось с твоей мамой, очень печально, — говорит Тини. — И, конечно, это просто опустошило меня. Потерять жену — ужасная судьба. К счастью, я уже встречаюсь кое с кем, и теперь, когда она ушла, это значительно упростит мою жизнь. Вот почему я подумал, что будет лучше передать окончательное решение в твои руки.

— Решение?

— Она, конечно, уже кремирована, — говорит он. — Непозволительно, чтобы тело валялось вечно. От тебя зависит, что будет дальше, Бекка. Я, знаешь ли, потратился, все эти услуги недешевые.

Онемение охватывает мое тело. Я смотрю на свою комнату, пытаясь справиться с реальностью, в которой моя мать на самом деле мертва. Потом его слова доходят до меня.

«Эти услуги не дешевые».

Внезапно я понимаю. Понимаю все.

— Чего ты хочешь? — спрашиваю я, всякие эмоции покидают меня, потому что я уже знаю ответ.

Тини нужны деньги. Тини всегда хочет только денег.

Я чувствую его триумф через трубку.

— Три тысячи долларов, — говорит он. — Отправь их мне, и я отдам тебе прах твоей матери. Я отправлю смс-ку с фотографией её тела и свидетельства о смерти. У тебя есть три дня, Бекка, чтобы найти для меня деньги, иначе я ее выброшу.

Телефонный звонок обрывается.

Боже, даже Тини не мог быть таким злобным. Но он был. Он способен на всё, и мы оба это знаем. Я ухожу на кухню и падаю на стул, ударившись об стол. Ваза с полевыми цветами, которые я собрала в прошлые выходные, опрокидывается, разливая вокруг воду. Чёрт возьми. Я протягиваю руку и хватаю её, бросая со всей силой об стену.

Разрушительный грохот сладко отдается в моих ушах. Звонкий. Чистый.

Освобождающий.

Я осматриваю квартиру в поисках чего-нибудь другого, что можно было бы еще бросить. От того, что я вижу, меня тошнит, это так жалко. Тысяча маленьких штрихов за эти годы превратили мою квартиру в дом. Некоторые из них мои собственные творения — подушки и шторы. Картины. Я покупала дешёвые художественные плакаты и вешала их на стены.

Кого, чёрт возьми, я думала обмануть?

Неважно, что я делаю и где живу, потому что одно никогда не изменится. Бекка Джонс — отброс общества. Как и моя мать. Теперь она мертва, и тот же злобный ублюдок, всё тот же, выстрелил, как ядовитый паук, от которого я никогда не смогу сбежать.

Все, что я делала, было ложью.

Пора её уничтожить. Уничтожить всё.

Я так сильно отталкиваюсь от стула, что он опрокидывается назад. Пробежавшись взглядом по кухне, я вижу нож, который Реджина дала мне, когда я только съехала от них. Он был очень острым. Может быть, через чур острым, я резалась им не раз. Он также оставался острым, потому что Эрл дал мне камень для заточки, и этот сумасшедший мужчина не уставал наводить обыск на моей кухне, чтобы удостовериться в том, что я забочусь о своих инструментах, кухне и прочих штуках.

Взяв нож, я проверяю лезвие пальцем, от чего появляется кровь.

Боль чувствуется хорошо.

Ее просто и легко понять, в отличие от боли, которая пронизывает меня каждый раз, когда я представляю лицо моей мамы. Он избил её до смерти? Застрелил её? Возможно, он просто напоил её и толкнул машину через край — должно быть это было очень легко устроить.

Почему, чёрт возьми, я не смогла найти для нее деньги?

Я хватаю подушку с дивана, которую сшила из старых рубашек Эрла, и глубоко вонзаю в нее нож, представляя, что это лицо Тини. Затем я разрываю ее и вытаскиваю поролон, выбрасывая его на пол. Затем следует настенное панно, которое я сшила из полос ткани, в виде солнечных лучей. Слишком легко. После этого я перехожу к плакатам. Они также рвутся очень легко, создавая красивый шум, который не может меня удовлетворить.

Кружась, я ищу что бы еще можно было уничтожить.

Шторы. Сорвать их было бы легче… Работа над ними займет много времени, и это хорошо. Красная ткань оказывается тяжелой, и мне приходится подтянуть стул, чтобы достать до них, потому что, когда я пытаюсь их дёрнуть, они не поддаются мне.

Эрл хорошо закрепил карниз, Эрл никогда не делал ничего на половину.

Сначала я разрезаю их на полоски, наслаждаясь звуком рвущегося полотна. Затем дергаю карниз, бросая его через комнату. Представляя, что это копья, пробивающие дыры в груди Тини.

Полоски ткани, как кровь, растекаются по полу.

Я смотрю на диван. Я хочу уничтожить и его. Хочу уничтожить всё. Я начинаю идти к нему, полагая, что начну с подушек, прежде чем напасть на сам каркас. Я могу использовать свой молоток с этой частью.

Пошел ты, Тини!

Блеск отраженного солнечного света привлекает мой взгляд.

Машинка.

Она стоит в окне башни, залитая светом, и зовет меня. Она выглядит как произведение искусства. Гладкие черные линии. Хорошо смазанная, в ожидании, чтобы создавать что-то красивое. Кто-то украсил ее настоящим сусальным золотом, и даже электродвигатель не смог запятнать ее красоту.

Эта швейная машинка просто прекрасна.

Жаль, что красота это всего лишь гребанная ложь.