Серебряный вечер (ЛП)

— Нет, смотри, — я коснулась крыла, и птица расправила его. И я тоже нахмурилась. Я такого еще не видела: перья птицы были опалены, словно их срезали горячим мечом, темная линия виднелась по краям, все еще пахло металлом.

Мы окружили птичку пригоршнями травы и мха, оставив ее на берегу.

— Исцелить это нельзя, — сказала я. — Перья вырастут снова. Но птица далеко от дома, и это она должна сделать сама, — но девочка была рада и тому, что я спасла птицу. Я пошла дальше.

Водная птица тонула, крылья были обожжены. Такая жестокость не была доступна Тротам.

Что-то темное проникло в наш маленький мир.

* * *

День, ночь, снова день, пейзаж был скучным, а еды становилось все меньше. Зелень превратилась в коричневые земли, вскоре я прошла последние деревья и оказалась среди тусклого места.

Болота Руд.

Мне пришлось остановиться и рассмотреть густые заросли камышей передо мной, что вырывались из грязи и были вдвое выше меня. Они тянулись с севера на запад. Я шла вдоль границы. Здесь кончались тропинки, многие не решались зайти туда. Но я нашла проем среди камышей и пошла сквозь них, сквозь узкий проход. Так было лучше, чем идти через заросли. Болота тоже так решили. Подул ветерок, касаясь дыханием моих щек. Камыши словно хлопали, приветствуя.

Я открыла сумку, вытащила флягу с водой и последние кусочки сушеного мяса и моркови. Я оставила их у края зарослей как подношение тому существу, что могло здесь пройти. Мне остались лишь трофеи из дома, миньон и яды. Я закрыла глаза, подставила лицо последним лучам солнца и улыбнулась.

Поправила сумку и пошла дальше.

Путь пролегал по твердой земле. Другие тропинки обрывались тут и там, я заглядывала за повороты среди камышей, касалась их стеблей. Все тропинки все равно возвращались к узкому проему меж стен камышей. Я шла дальше. Стало тихо, не было даже шелеста. Не было и тени, лишь серый свет. Шли минуты, может, часы.

Рвение уступало перед однообразием. Я представила рядом Райфа, представила Ларк. Представила, что я не иду одна.

Я вспомнила, что хочу пить. По привычке я отломала стебель и выпила сок из него, хоть на вкус он и был словно гнилые листья. Я, не думая, развернулась и пошла обратно, остановилась и фыркнула. Как глупо было идти по безопасной тропе, инстинкт Целителя вел меня через болота. Я чувствовала зов воды, помнила, где оставила на траве крохи еды. Я боролась с собой, чтобы остаться.

Я решила сделать быстро то, что точно должно было завести меня далеко, чтобы я не вернулась. Я закрыла глаза, закружилась, пока меня не начало покачивать,… и бросилась в камыши. Расталкивая руками лес камышей, я прошла десять шагов, двадцать, еще немного, а потом открыла глаза.

Я была по щиколотку в грязи. Передо мной была тропа, и я побежала по ней, свернула в стену камыша. Никаких троп! Нужно идти в заросли.

Камыши ломались, качались, с их пушистых корон сыпалось, словно снег. Я выбралась на третью тропу, пересекла ее, оказалась на другой.

— Хватит! — зло шипела я. — Хватит находить меня! — кто еще здесь был? Никто не пришел бы сюда без причины. А впереди был грубо сделанный мост, лежавший поверх глубокой лужи. Я выругалась, развернулась и пошла по колено в зеленой склизкой грязи. Я споткнулась, ударилась о камыши. Я пересекала все больше троп, пока не разозлилась из-за невидимых исследователей, что протоптали тут пути. Я топнула ногой по грязи:

— Забери меня! — кричала я болоту. — Давай. Забери!

Я ждала. Шелестел камыш.

Я развернулась и снова побежала. Сломанные стебли, обломки камыша. Дальше, Эви, дальше. Я шагнула на зловонную землю. Задыхаясь и отплевываясь, я подняла голову, протерла глаза и посмотрела на то, что не дало мне провалиться.

Там был мостик, тот самый. Единственная тропа. Остальные я протоптала сама, бегая кругом. Инстинкт Целителя снова сработал.

Странный звук сорвался с губ. Я не могла потеряться, я не могла уйти с пути, чтобы не вернуться. Я опустилась на землю, забыв о болоте вокруг. Я вытащила сумку, развязала и вытащила тис, решившись. Толпа камышей уже не хлопала, а недовольно шептала. Я зарычала на них, они притихли. Я закричала:

— Вам не понять: я хочу этого! Райф ушел! — мой голос был несчастным. — Вам нравится одиночество. А мне оно не по душе.

Но я уже не была одна.

Кто-то не пытался скрываться. Он просто шел неровным шагом, хлюпая грязью, хромая. Забираясь все дальше. Я недовольно спрятала тис в сумку и встала.

Через миг камыши зашумели…

На глаза показался старик.

3

И не просто старик. Страшный старик. Он был кривой и уродливый. Он был в одеянии, что дважды охватывало его тело, что было подвязано кожаным поясом. Я не знала, есть ли под длинным одеянием штаны. И, словно этого было мало, на его голове была небесно-голубая шляпа.

Старик остановился, удивившись, увидев меня — перепачканную грязью, закрывавшую ему путь. Но он приблизился, хромая, снял шляпу и вытянул ее со смиренным видом.

— Монетку на счастье для безумного пророка.

Я уставилась на него. А потом расхохоталась.

— Всего монетку, — скулил он. — И я расскажу ваше будущее.