Серебряный век. Лирика (сборник)

I

И что тому костер остылый,

Кому разлука – ремесло!
Одной волною накатило,
Другой волною унесло.
Ужели в раболепном гневе
За милым поползу ползком –
Я, выношенная во чреве
Не материнском, а морском!

Кусай себе, дружочек родный,

Как яблоко – весь шар земной!
Беседуя с пучиной водной,
Ты все ж беседуешь со мной.

Подобно земнородной деве,

Не скрестит две руки крестом
Дщерь, выношенная во чреве
Не материнском, а морском!

Нет, наши девушки не плачут,

Не пишут и не ждут вестей!
Нет, снова я пущусь рыбачить
Без невода и без сетей!

Какая власть в моем напеве, –

Одна не ведаю о том, –
Я, выношенная во чреве
Не материнском, а морском.

Когда-нибудь, морские струи

Выглядывая с корабля,
Ты скажешь: «Я любил – морскую!
Морская канула – в моря!»

В коралловом подводном древе

Не ты ль – серебряным хвостом,
Дщерь, выношенная во чреве
Не материнском, а морском!
13 июня 1920

II

Вчера еще в глаза глядел,

А нынче – все косится в сторону!
Вчера еще до птиц сидел, –
Все жаворонки нынче – вороны!

Я глупая, а ты умен,

Живой, а я остолбенелая.
О вопль женщин всех времен:
«Мой милый, что тебе я сделала?»

И слезы ей – вода, и кровь –

Вода, – в крови, в слезах умылася!
Не мать, а мачеха – Любовь:
Не ждите ни суда, ни милости.

Увозят милых корабли,

Уводит их дорога белая…
И стон стоит вдоль всей земли:
«Мой милый, что тебе я сделала?!»

Вчера еще – в ногах лежал!

Равнял с Китайскою державою!
Враз обе рученьки разжал, –
Жизнь выпала – копейкой ржавою!

Детоубийцей на суду

Стою – немилая, несмелая.
Я и в аду тебе скажу:
«Мой милый, что тебе я сделала?!»

Спрошу я стул, спрошу кровать:

За что, за что терплю и бедствую?
«Отцеловал – колесовать:
Другую целовать», – ответствуют.

Жить приучил в самом огне,

Сам бросил – в степь заледенелую!
Вот что ты, милый, сделал – мне!
Мой милый, что тебе – я сделала?

Все ведаю – не прекословь!

Вновь зрячая – уж не любовница!
Где отступается Любовь,
Там подступает Смерть-садовница.

Само – что дерево трясти! –

В срок яблоко спадает спелое…
– За все, за все меня прости,
Мой милый, что тебе я сделала!

24 июня 1920

«Любовь! Любовь! И в судорогах, и в гробе…»