Серебряный век. Лирика (сборник)

Взрывают весенние плуги
Корявую кожу земли, –
Чтоб осенью снежные вьюги
Пустынный простор занесли.

Краснеет лукаво гречиха,

Синеет младенческий лен…
И снова все бело и тихо,
Лишь волки проходят как сон.

Колеблются нивы от гула,

Их топчет озлобленный бой…
И снова безмолвно Микула
Взрезает им грудь бороздой.

А древние пращуры зорко

Следят за работой сынов,
Ветлой наклоняясь с пригорка,
Туманом вставая с лугов.

И дальше тропой неизбежной,

Сквозь годы и бедствий и смут,
Влечется суровый, прилежный,
Веками завещанный труд.

1907

Родной язык

Мой верный друг! Мой враг коварный!
Мой царь! Мой раб! Родной язык!
Мои стихи – как дым алтарный!
Как вызов яростный – мой крик!
Ты дал мечте безумной крылья,
Мечту ты путами обвил.
Меня спасал в часы бессилья
И сокрушал избытком сил.
Как часто в тайне звуков странных
И в потаенном смысле слов
Я обретал напев – нежданных,
Овладевавших мной стихов!
Но часто, радостью измучен
Иль тихой упоен тоской,
Я тщетно ждал, чтоб был созвучен
С душой дрожащей – отзвук твой!
Ты ждешь, подобен великану.
Я пред тобой склонен лицом.
И все ж бороться не устану
Я, как Израиль с Божеством!
Нет грани моему упорству.
Ты – в вечности, я – в кратких днях,
Но все ж, как магу, мне покорствуй,
Иль обрати безумца в прах!
Твои богатства, по наследству,
Я, дерзкий, требую себе.
Призыв бросаю, – ты ответствуй,
Иду, – ты будь готов к борьбе!
Но, побежден иль победитель,
Равно паду я пред тобой:
Ты – мститель мой, ты – мой спаситель,
Твой мир – навек моя обитель,
Твой голос – небо надо мной!

31 декабря 1911

Памятник

Sume superbiam…

Horatius[2]

Мой памятник стоит, из строф созвучных сложен.
Кричите, буйствуйте, – его вам не свалить!
Распад певучих слов в грядущем невозможен, –
Я есмь и вечно должен быть.

И станов всех бойцы, и люди разных вкусов,

В каморке бедняка, и во дворце царя,
Ликуя, назовут меня – Валерий Брюсов,
О друге с дружбой говоря.

В сады Украйны, в шум и яркий сон столицы,

К преддверьям Индии, на берег Иртыша, –
Повсюду долетят горящие страницы,
В которых спит моя душа.

За многих думал я, за всех знал муки страсти,

Но станет ясно всем, что эта песнь – о них,
И, у далеких грез в неодолимой власти,
Прославят гордо каждый стих.

И, в новых звуках, зов проникнет за пределы

Печальной родины, и немец, и француз
Покорно повторят мой стих осиротелый,
Подарок благосклонных муз.

Что слава наших дней? – случайная забава!

Что клевета друзей? – презрение хулам!
Венчай мое чело, иных столетий Слава,
Вводя меня в всемирный храм.

Сын Земли