Серебряный век. Лирика

1

Пригвождена к позорному столбу

Славянской совести старинной,
С змеею в сердце и с клеймом на лбу,
Я утверждаю, что – невинна.

Я утверждаю, что во мне покой

Причастницы перед причастьем.
Что не моя вина, что я с рукой
По площадям стою – за счастьем.

Пересмотрите все мое добро,

Скажите – или я ослепла?
Где золото мое? Где серебро?
В моей руке – лишь горстка пепла!

И это всё, что лестью и мольбой

Я выпросила у счастливых.
И это все, что я возьму с собой
В край целований молчаливых.

2

Пригвождена к позорному столбу,

Я все ж скажу, что я тебя люблю.
Что ни одна до самых недр – мать
Так на ребенка своего не взглянет.
Что за тебя, который делом занят,
Не умереть хочу, а умирать.

Ты не поймешь, – малы мои слова! –

Как мало мне позорного столба!
Что если б знамя мне доверил полк,
И вдруг бы он предстал перед глазами –
С другим в руке – окаменев как столб,
Моя рука бы выпустила знамя…
И эту честь последнюю поправ,
Прениже ног твоих, прениже трав.
Твоей рукой к позорному столбу
Пригвождена – березкой на лугу.

Сей столб встает мне, и не рокот толп –

То голуби воркуют утром рано…
И все уже отдав, сей черный столб
Я не отдам – за красный нимб Руана!

3

Ты этого хотел. – Так. – Аллилуйя.

Я руку, бьющую меня, целую.

В грудь оттолкнувшую – к груди тяну,

Чтоб, удивясь, прослушал – тишину.
И чтоб потом, с улыбкой равнодушной:
– Мое дитя становится послушным!
Не первый день, а многие века
Уже тяну тебя к груди, рука
Монашеская – хладная до жара! –
Рука – о Элоиза! – Абеляра.
В гром кафедральный – дабы насмерть бить! –
Ты, белой молнией взлетевший бич!

19 мая 1920, канун Вознесения

«Восхи́щенной и восхищенной…»

Восхи́щенной и восхищенной,
Сны видящей средь бела дня,
Все спящей видели меня,
Никто меня не видел сонной.
И оттого, что целый день
Сны проплывают пред глазами,
Уж ночью мне ложиться – лень.
И вот, тоскующая тень,
Стою над спящими друзьями.

17–19 мая 1920

Две песни