Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 2. К-Р

…В связи с ответственной кропотливостью сиринской работы стоит другая поразившая меня особенность его: однажды, сидя за чаем, он стал бросать в сына моего, своего большого друга, крошки кекса. Я в то время перечитывал его „Подвиг“, написанный несколько лет назад, и произнес вслух понравившуюся мне фразу, опустив имена: „…все щелкал исподтишка в… изюминками, заимствованными у кекса“. – „Да, живо отозвался Сирин, это Вадим швыряет в Дарвина, когда Соня приехала в Кембридж“. Я изумился и уже для проверки спросил: „А это откуда – на щеке под самым глазом была блудная ресничка?“ – „Ну, еще бы. Это Мартын заметил у Сони, когда она нагнулась над телефонным фолиантом“. – „Но почему Вы эти фразы так отчетливо запомнили?“ – „Не эти фразы я запомнил, а могу и сейчас продиктовать почти все мои романы от «а» до «зет»“. Этот ненормальный диапазон памяти представляется мне волнующе непостижимым, мы только и можем сказать, что это явление исключительное, что он избранник Божий» (И. Гессен. Годы изгнания: Жизненный отчет).

НАБОКОВ Владимир Дмитриевич

9(21).7.1869 – 28.3.1922

Юрист, публицист, общественный деятель, один из лидеров партии кадетов. Депутат 1-й Государственной думы. В 1917 управляющий делами Временного правительства. С ноября 1918 министр юстиции Крымского краевого правительства, с апреля 1919 в эмиграции. Погиб, заслоняя собой П. Н. Милюкова в момент покушения на него. Публикации в журналах «Вестник права», «Образование» и др. Редактор-издатель «Вестника партии народной свободы», газеты «Речь». Книги «Элементарный учебник особенной части русского уголовного права» (СПб., 1903), «Сборник статей по уголовному праву» (СПб., 1904), «Систематический сборник постановлений съездов русских исправительных заведений для малолетних» (СПб., 1904) и др. Отец В. Набокова.

«Набоков был сын министра юстиции, любимца Александра II. Он вырос в придворной среде, по вкусам и привычкам был светский человек. По Таврическому дворцу [в Санкт-Петербурге, в котором проходили заседания Государственной думы. – Сост.] он скользил танцующей походкой, как прежде по бальным залам, где не раз искусно дирижировал котильоном. Но все эти мелькающие подробности своей блестящей жизни он рано перерос. У него был слишком деятельный ум, чтобы долго удовлетворяться бальными успехами. В нем, как и во многих тогдашних просвещенных русских людях, загорелась политическая совесть. Он стал выдающимся правоведом, профессором, одним из виднейших деятелей Освободительного Движения.

…Некоторые фразы Набокова запоминались, повторялись. Большой успех имела его длинная речь по поводу адреса, где он подробно развил идею, очень дорогую кадетам, но совершенно неприемлемую для правительства, об ответственности министров перед Государственной Думой. Эту речь Набоков закончил словами, которые и теперь иногда повторяются людьми, не забывшими думский период русской истории:

– Власть исполнительная да подчинится власти законодательной.

Бросив этот вызов, Набоков под гром аплодисментов, легко, несмотря на некоторую раннюю грузность, сбежал по ступенькам думской трибуны, украдкой посылая очаровательные улыбки наверх, на галерею, где среди публики бывало немало хорошеньких женщин. Набоков был искренний конституционалист, горячий сторонник правового строя. Он был счастлив, что наконец мог в высоком собрании, открыто во всей полноте высказывать свои политические воззрения. Все же и одобрение красивых женщин его немало тешило.

…Среди разных думских зрелищ одним из развлечений были набоковские галстуки. Набоков почти каждый день появлялся в новом костюме и каждый день в новом галстуке, еще более изысканном, чем галстук предыдущего дня» (А. Тыркова-Вильямс. То, чего больше не будет).