Серебряный век русской поэзии

ТОЛЬКО ДЕВОЧКА

Я только девочка. Мой долг
До брачного венца
Не забывать, что всюду – волк,
И помнить: я – овца.

Мечтать о замке золотом,

Качать, кружить, трясти
Сначала куклу, а потом
Не куклу, а почти.

В моей руке не быть мечу,

Не зазвенеть струне.
Я только девочка, – молчу.
Ах, если бы и мне

Взглянув на звезды знать, что там

И мне звезда зажглась
И улыбаться всем глазам,
Не опуская глаз!

В ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ

Звенят-поют, забвению мешая,
В моей душе слова: «пятнадцать лет».
О, для чего я выросла большая?
Спасенья нет!

Еще вчера в зеленые березки

Я убегала, вольная, с утра.
Еще вчера шалила без прически,
Еще вчера!

Весенний звон с далеких колоколен

Мне говорил: «Побегай и приляг!»
И каждый крик шалунье был позволен,
И каждый шаг!

Что впереди? Какая неудача?

Во всем обман и, ах, на всём запрет!
– Так с милым детством я прощалась, плача,
В пятнадцать лет.

ДО ПЕРВОЙ ЗВЕЗДЫ

До первой звезды (есть ли звезды еще?
Ведь всё изменяет тайком!)
Я буду молиться – кому? – горячо,
Безумно молиться – о ком?

Молитва (равно ведь, о ком и кому!)

Растопит и вечные льды.
Я буду молиться в своем терему
До первой, до первой звезды!

КОШКИ

Максу Волошину

Они приходят к нам, когда
У нас в глазах не видно боли.
Но боль пришла – их нету боле:
В кошачьем сердце нет стыда!

Смешно, не правда ли, поэт,

Их обучать домашней роли.
Они бегут от рабской доли:
В кошачьем сердце рабства нет!

Как ни мани, как ни зови,

Как ни балуй в уютной холе,
Единый миг – они на воле:
В кошачьем сердце нет любви!

ВЕСНА В ВАГОНЕ

Встают, встают за дымкой синей
Зеленые холмы.
В траве, как прежде, маргаритки,
И чьи-то глазки у калитки…
Но этой сказки героини
Апрельские – не мы!

Ты улыбнулась нам, Мария,

(Ты улыбалась снам!)
Твой лик, прозрачней анемоны,
Мы помним в пламени короны…
Но этой встречи феерия
Апрельская – не нам!

ПОЛНОЧЬ

Снова стрелки обежали целый круг:
Для кого-то много счастья позади.
Подымается с мольбою сколько рук!
Сколько писем прижимается к груди!

Где-то кормчий наклоняется к рулю,

Кто-то бредит о короне и жезле,
Чьи-то губы прошептали: «не люблю»,
Чьи-то локоны запутались в петле.

Где-то свищут, где-то рыщут по кустам,

Где-то пленнику приснились палачи,
Там, в ночи, кого-то душат, там
Зажигаются кому-то три свечи.

Там, над капищем безумья и грехов,

Собирается великая гроза,
И над томиком излюбленных стихов
Чьи-то юные печалятся глаза.

ПЕРВЫЙ БАЛ