Серебряный век русской поэзии

Вот явилась. Заслонила
Всех нарядных, всех подруг,
И душа моя вступила
В предназначенный ей круг.

И под знойным снежным стоном

Расцвели черты твои.
Только тройка мчит со звоном
В снежно-белом забытьи.

Ты взмахнула бубенцами,

Увлекла меня в поля…
Душишь черными шелками,
Распахнула соболя…

И о той ли вольной воле

Ветер плачет вдоль реки,
И звенят, и гаснут в поле
Бубенцы да огоньки?

Золотой твой пояс стянут,

Нагло скромен дикий взор!
Пусть мгновенья все обманут,
Канут в пламенный костер!

Так пускай же ветер будет

Петь обманы, петь шелка!
Пусть навек не знают люди,
Как узка твоя рука!

Как за темною вуалью

Мне на миг открылась даль…
Как над белой снежной далью
Пала темная вуаль…

Декабрь 1906

«Я был смущенный и веселый…»

Я был смущенный и веселый.
Меня дразнил твой темный шелк.
Когда твой занавес тяжелый
Раздвинулся – театр умолк.

Живым огнем разъединило

Нас рампы светлое кольцо,
И музыка преобразила
И обожгла твое лицо.

И вот – опять сияют свечи,

Душа одна, душа слепа…
Твои блистательные плечи,
Тобою пьяная толпа…

Звезда, ушедшая от мира,

Ты над равниной – вдалеке…
Дрожит серебряная лира
В твоей протянутой руке…

Декабрь 1906

«В те ночи светлые, пустые…»

В те ночи светлые, пустые,
Когда в Неву глядят мосты,
Они встречались как чужие,
Забыв, что есть простое ты.

И каждый был красив и молод,

Но, окрыляясь пустотой,
Она таила странный холод
Под одичалой красотой.

И, сердцем вечно строгим меря,

Он не умел, не мог любить.
Она любила только зверя
В нем раздразнить – и укротить.

И чуждый – чуждой жал он руки,

И север сам, спеша помочь
Красивой нежности и скуке,
В день превращал живую ночь.

Так в светлоте ночной пустыни,

В объятья ночи не спеша,
Гляделась в купол бледно-синий
Их обреченная душа.

10 октября 1907

Снежная дева