Серебряный ветер

Он не убирал руки. Аделина чувствовала идущее от него тепло и вдруг в минутном ослеплении представила, каково бы это было — пошевелиться под его рукой, ощутить ее тепло всем своим телом… Он отодвинулся, словно прочел ее мысли и они ему стали противны.

— Ты останешься здесь, пока я выйду поговорить с часовыми, или я должен тебя караулить?

— Зачем ты так часто поднимаешься на вышку? Симон вздохнул:

— До того как ляжет снег, осталось всего несколько дней. Если Лонгчемп задумал нанести удар до наступления весны, сейчас самое время.

— Ты не попытался избавиться от лучника, ты даже не допросил его.

— Я не хочу вызывать у Лонгчемпа подозрений, сообщения должны поступать постоянно. — Симон нахмурился, глядя в огонь. — Ты сдержала слово и не сказала ему, что я понял, чем он тут занимается?

— Клянусь, я ничего ему не говорила.

— Хорошо, тогда мне не о чем беспокоиться, не так ли? Моя славная женушка сдержала клятву.

В голосе его чувствовалась насмешка.

— Неужели тебе так нравится, — спросила она, — издеваться надо мной, высмеивать мои ошибки? Ты или смеешься надо мной, или не замечаешь. Кто я для тебя: жена, ослушавшаяся мужа, или преступница, достойная казни? Я больше так не могу, Симон. Я хочу знать, как ты ко мне относишься.

— А как мне следует с тобой обращаться? Как с женой, которая… Как ты сказала? Меня ослушалась? Или как с преступницей, опасной преступницей, которую близко к приличным людям подпускать нельзя? Мне трудно решить, Аделина. Сделай выбор за меня.

Аделина не захотела по собственной воле лезть в расставленный капкан.

— Я подумаю над этим, — сказала она и откатилась к самому краю постели.

Симон тяжко вздохнул:

— Мадам, вы загоняете меня в угол. Положение мое сходно с положением изменника, избежавшего петли палача, но чувствующего себя неуютно в королевской темнице. Как только угроза смерти миновала, он начинает жаловаться на то, что вынужден влачить жалкое существование среди таких же бедолаг, как он. Следует ли ему искать средство к перемене участи? Или помалкивать, зная, что избавление принесет лишь смерть?

— Ты решил казнить меня? За то, что я говорила с представителем канцлера твоего короля?

Симон сел и подоткнул под нее волчий полог. При всем ее вероломстве он не мог допустить, чтобы Аделина страдала от холода.

— Мадам, вам непременно надо размахивать руками, когда вы говорите? Спокойно, я всего лишь привел пример. Я не убиваю лгунов, я лишь становлюсь глух к их речам. — Симон вздохнул. — Но с вами быть глухим непросто.

— Я не лгу тебе.

Симон отодвинул свою подушку подальше от головы Аделины и молча лег.

— Я не лгала тебе, — повторила Аделина, — и никогда не буду лгать.

Симон повернулся на бок к ней лицом, неяркий свет костра освещал ее черты.

— Тогда скажи мне, что бы ты делала, если бы я не увидел тебя с лучником и вернулся в эту комнату, пребывая в уверенности, что наш брак — всерьез и надолго? Что бы ты делала тогда?

— На этот вопрос ответить не трудно. Я поступила бы так, как поступаю сейчас.

— Из любви к Лонгчемпу. — Симон был настолько близко, что Аделина чувствовала тепло, исходящее от его тела.

— Нет, чтобы мой отец был жив и чтобы я могла остаться жить в долине. Видишь ли, он хотел отправить меня отсюда, спрятать от нормандцев.

Симон словно невзначай коснулся ее косы, лежавшей в ложбинке между холмиками грудей, и с отсутствующим видом стал нежно поглаживать ее волосы.

— Он мог бы спрятать тебя где-нибудь поблизости или выдать за служанку. У него богатый опыт, например, он всех водит за нос с твоими братьями…

Аделина резко села и оттолкнула его руку.

— Что ты хочешь этим сказать? Он не прячет мальчиков. Они сыновья Майды…

— Разве ты не догадалась, что Майда — законная жена, а мальчики — законные наследники?

Аделина не могла понять, что у Симона на уме.

— И как давно ты это понял? Мальчики никому не угрожают, они так молоды. — Аделина пыталась заставить себя говорить медленно, но никак не могла успокоиться. — Ты наследник Кардока, все это знают. Ты мой муж, и поэтому ты получишь землю…

Симон положил руку ей на плечо.

— Перестань, прекрати болтать и послушай. Я женился на тебе не из-за земли. Видит Бог, у меня было довольно земли в Тэлброке. Я потерял ее из-за своих преступлений. Неужели ты думаешь, что Лонгчемп позволит мне унаследовать земли твоего отца? Нет. Пусть уж твои братья получат долину, когда придет время. Если мне удастся вернуть свое честное имя и земли, то с меня хватит и Тэлброка.

— Поклянись!

— Прекрати дергаться, и я поклянусь. — Он отпустил ее и откинулся на подушку. — Как и твоя судьба, — сказал он, — моя жизнь переплелась с этим дьяволом Лонгчемпом. Как и ты, я не лгу. — Он снова дотронулся до ее косы и осторожно погладил. — Клянусь красотой моей жены!

В его взгляде не было ни насмешки, ни намека на легкий флирт. Только желание.

Ее глаза жгло, она была готова разрыдаться. — Я очень плохо все начала.

— Что именно?

— Свою семейную жизнь. Из меня получилась плохая жена. — Он отнял руку от ее косы и коснулся нежной щеки. — Если мне суждено выжить…