Серебряный волк, или Дознаватель

И мы с Лекой опять, припоминая подробности, рассказываем о событиях в столице… а потом Лека вручает сэру Конраду донос и напрямую спрашивает об изгнаннике; а потрясенный новостями сэр Конрад не находит ничего лучше, как поднять старика-предсказателя из постели – решает, видно, что новости того стоят! – и мы так и сидим до рассвета, сначала отвечая на жадные вопросы хозяев, а после – слушая рассказ о мытарствах бывшего королевского предсказателя.

4. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене

Весь день я провожу у брата библиотекаря. А после вечерней трапезы меня подзывает отец Николас:

– Как движется доверенное тебе дознание, сын мой?

– Думаю, светлейший отец, скоро я с ним закончу, – отвечаю, поспешно прикидывая, чем можно оправдать необходимость поработать еще недельку-другую. – Сегодня мы с братом библиотекарем записали, как принц Карел получил корону Таргалы…

– Да, я знаю, – кивает отец Николас. – Потому и спрашиваю: чего еще взыскуешь ты, Анже?

Ну вот… так я и знал!

– В Корварену начали съезжаться посольства, – кидаюсь я в объяснения, – и они не смогут не заметить слабость Таргалы. Однако мы знаем, что все время правления святого Карела Золотой Полуостров жил мирно. Я хотел, светлейший отец, увидеть… и записать, потому что это было бы достойным завершением доверенного мне труда… увидеть, как именно молодой король опустошенной и ослабленной страны сумел укротить воинственный дух сильных соседей.

– «Кто с войной к нам придет, – напоминает отец Николас знаменитые слова святого Карела, – в нашей земле и останется».

– Мыслю я, одних слов было бы мало. Чем-то король Карел их подкрепил. Сильно и убедительно. Узнать бы, чем…

Отец Николас надолго задумывается. Я молчу, не смея прерывать его размышлений, и только ругаю себя, что не смог, видно, высказаться убедительно. И всей душою молю Господа: пусть дадут закончить! Хоть немного еще…

– Сила Господня в бедствиях совершается, – изрекает отец Николас. – Ты ведь наблюдал уже это, сын мой. Ты ведь знаешь: человек ходит, Господь водит.

Я стою молча. Кажется, и дышать забыл…

– А может, и прав ты, – продолжает вдруг отец Николас. – Господь-то водит, да не всякий ведется. Тем и славен остался король Карел, что прозревал волю Господню… работай дале, сын мой. Благословляю.

Я низко склоняю голову. И думаю невпопад: надо взять Юлину брошку. Может, в этот раз угляжу, что же такое творится в Славышти…

5. София из Двенадцати Земель

Софи жалобно всхлипывает. Она добралась сюда из последних сил, и вот… уж полчаса, наверное, стучит, все кулаки отбила, – и никто не открывает. Что за беда?!

– Вы, прекрасная госпожа, кого ищете?

Софи резко оборачивается, еле устояв на ногах. Сначала ей кажется, что остановившийся рядом с нею парень попросту насмешничает, но… нет, вряд ли. Хоть и улыбается, но глаза серьезные…

– Я, видите ли, случайно знаю, что хозяйка этого дома третьего дня уехала в Себасту.

– Здесь… здесь жил мой брат. Я думала, мне подскажут, где он может быть… думала, они могут знать… вдруг он заходил сюда.

Софи утыкается лицом в Ласточкину гриву. Что делать, где искать?! Свет Господень, неужели зря… она такой путь проделала, одна, без защиты, полагаясь только на себя и своих коней… и не щадя ни коней, ни себя… неужели зря?!

– Не плачьте… слышите, не надо… брата как зовут? Ну, отвечайте же!

– Се… Сер…

– Серега?

– Вы знаете?!

– Хотите, я отвезу вас к нему, прекрасная госпожа?

Похоже, тут ей стало дурно… во всяком случае, когда в глазах чуть проясняется, Софи обнаруживает, что незнакомец самым что ни на есть наглым образом занял ее место в Ласточкином седле, а ее, будто неженку какую, посадил перед собой, да еще и держит за талию. Она бы возмутилась, обязательно, непременно возмутилась бы – останься хоть немного, хоть крошечная крошка сил. Но сил нет даже на то, чтобы перестать плакать.

Нахальный незнакомец говорит что-то, спрашивает, потом снимает ее с лошади и несет куда-то – на руках, Софи пробует возразить, но он, кажется, и не слышит… Окончательно она приходит в себя, увидев рядом Серенького… и Леку.

– Софи, как ты здесь?… Что стряслось? Карел, да хоть ты объясни, прах тебя побери, где ты ее откопал?!

Она смотрит, смотрит… Ребята похудели, южный загар сошел с их лиц, и оба они совсем не похожи на себя прежних. Ни разу в жизни не видела она Серенького таким серьезным…

– Софка… ну же, сестренка, скажи хоть что-нибудь…

Сказать… да, сказать… она ведь затем и приехала. Но, Свет Господень, как такое сказать?!

– Я… я оставила мамочку на повороте… к миссии сестер-заступниц, – шепчет Софи. Каждое слово приходится выдавливать. Но начинать, говорят, всегда тяжело… и папочка так говорит, и отец Лаврентий, и даже Васюра… так, может, дальше пойдет легче? – Туда доходят новости из Славышти, и право убежища… а у меня было три заводных лошади, и я должна была добраться… рассказать… у-успеть! – И Софи, вцепившись в рукав брата, рыдает.

Лека подносит к трясущимся губам чашку:

– Пей! Быстро, Софи, ну!