Серебристые сумерки

Но самое худшее заключалось в том, что Анна была права. Она ведь действительно понятия не имела, кто он на самом деле, не знала, какие последствия могла иметь их связь. Мужчина может тайком сорвать поцелуй с губ юной городской красотки где-нибудь за портьерой; может, если повезет и если он не побоится последующих слез, залезть под блузку к деревенской девушке на сеновале. Разумеется, есть еще девицы, обитающие в танцевальных залах, салунах, вроде сестер Монтгомери, которых Джош знавал дома и которым было все равно, что с ними делают, лишь бы их братья ничего не узнали. Но такой леди, как Анна Эджком, нельзя даже улыбнуться, если у тебя нет намерения жениться на ней.

Существовали определенные правила, которые Джош знал с детства и которых он, за редким исключением, строго придерживался. Прошлая ночь как раз и была исключением. Он не понимал, что на него нашло. Ясно было только одно: он не смог бы остановиться, даже если бы попытался. Джошу, наверное, следовало стыдиться своего поступка, но он отказывался винить себя в случившемся.

Черт побери, ведь для него это отнюдь не было минутным развлечением. Неужели Анна могла подумать, что прошлой ночью он овладел ею только для того, чтобы утром заявиться к ней и посмеяться? А ведь она действительно думала так, и эта мысль совсем испортила Джошу настроение, как будто его напрямую обвинили в подлости.

Уже не единожды в течение сегодняшнего утра Джош с горечью спрашивал себя: какого черта ему вообще здесь надо? Рвет в кровь ладони, чиня ее изгороди, надрывает спину, корчуя ее пни, беспокоится о ее скоте, получая взамен только унижение. И ответ у него был один: “Я здесь, леди, и вам не удастся так просто избавиться от меня. Я могу быть таким же упрямым и вспыльчивым, как вы, и время покажет, кто из нас чего стоит”.

Монолог звучал не слишком убедительно, но другого к данному моменту Джош еще не припас.

В полдень Джош и Дакота сделали перерыв, развели небольшой костер, чтобы сварить кофе, достали сандвичи и разогрели банку с консервированными бобами. Джош почти все время молчал, ел рассеянно, и Дакота понимал, что лучше оставить его в покое.

Погревшись на солнышке, ощутив, как ноют мускулы, полюбовавшись пейзажем, испещренным яркими пятнами золотарника и диких астр, Джош почувствовал себя немного лучше. На свежем воздухе посреди безгрешной и безупречной природы не хотелось думать о плохом – например, о людях.

– Это просто безобразие, – задумчиво произнес Джош, прихлебывая кофе.

Дакота от неожиданности поперхнулся: это были первые слова, произнесенные Джошем за время починки изгороди.

– Ты о чем?

– Вот об этом. – Рукой, в которой держал чашку, Джош сделал широкий жест. – Я сейчас думал о том, как это все выглядело лет двадцать назад, а то и раньше, когда здесь обосновались первые поселенцы. Богатейшие земли, отличные пастбища. И вот во что она позволила им превратиться!

Последние слова были произнесены с горечью, но у Дакоты хватило ума этого не заметить. Он принялся засыпать костер.

– Нельзя винить ее во всем, в конце концов, она же женщина, – вступился он за хозяйку.

Джош невесело усмехнулся:

– Я встречал многих женщин, которые могли посрамить мужчину, когда дело касалось управления ранчо. Мужчина может покалечиться, погибнуть, и тогда управлять хозяйством приходится его жене или дочери. К западу от Миссури немало замечательных ранчо, на которых хозяйничают женщины. И твоя мадам вполне могла бы справиться, если б только захотела.

Дакота посмотрел на Джоша:

– Моя мадам? По-моему, она и твоя… насколько я слышал.

Джош выплеснул остатки кофе в костер, вскочил и коротко бросил:

– Согласен. – И пока они не сели на лошадей, он больше не проронил ни слова. Только когда они проехали примерно полмили, Джош поинтересовался: – А ты давно здесь?

– С прошлой зимы. Приехал из Эль-Пасо. – Дакота усмехнулся. – Это самая восточная точка, до которой я добрался, надеюсь, дальше меня не занесет. Услышал, что хозяйке требуются работники, ранчо мне понравилось. Поверь, я видел и похуже.

Уголки рта Джоша опустились.

– А кто не видел? – Джош указал рукой на ручей, который перегородил покрытый землей валун. Разом спешившись, он и Дакота направились к ручью. Некоторое время они работали молча, отбрасывая в сторону крупные камни и расшвыривая ногами по сторонам более мелкие. – В засушливый сезон без этой воды беда, – заметил Джош. – Да и пастбища здорово избиты скотом. Нельзя держать большое стадо и не думать о нем.

– Ты говоришь так, словно тебе приходилось работать на крупных ранчо.

– Приходилось. – Джош расставил пошире ноги и подсунул руки под валун. Дакота помог, и они наконец выкатили камень на берег.

– Вот так. – Удовлетворенный, Джош вытер руки о джинсы. – Надо будет присматривать за этим ручьем. Тогда во время засухи у нас будет где поить скот. – Но говоря это, Джош подумал, что еще неизвестно, где он будет во время засухи. Какого черта он так заботится обо всем?

Они уже собрались снова садиться на лошадей, но что-то на земле привлекло внимание Джоша. Он нагнулся.

– Черт побери, – тихо пробормотал он.