Серебро далёкого Севера

Комната, в которую привела своего спутика Вайниэль, производила впечатление спальни. По крайней мере, у стены стояла широченная деревянная кровать, заваленная сверху ворохом листьев — или же зеленовато-коричневых платков, очень эти листья напоминавших. Были здесь и маленький столик, и прикроватная тумбочка, и еще какой-то короб (для белья, что ли?)

Чего не было, так это окон. Но с потолка и верней части стен лился мягкий розоватый свет, чем-то напомнивший волшебнику магическое освещение в покоях Всесвята. А вот интересно, сильно ли магия эльфов отличается от нашей, и известно ли о ней что-нибудь в Хеертонском Университете?

Тем временем эльфийка подошла к кровати и жестом указала Юраю то место напротив себя, куда ему следовало стать — прямо у стены. Глаза Вайниэль, и без того пронзительно голубые, теперь уже буквально лучились звездносветным сиянием.

— Откуда твое кольцо, Юрай?

Голос эльфийской девы был вкрадчив, но противиться ему было невозможно. К тому же она с самого начала установила в разговоре с ним это покровительственное "ты", в отличие от того "вы", с которым обращалась к барону, и вела себя как мать или старшая сестра. Юраю не оставалось ничего, кроме правды.

— Мне дала его валькирия. Точнее, создала для меня из своих волос.

— Кто именно из валькирий, где?

— Танненхильд, у Всесвята в его резиденции возле Бела Озера.

— Вот даже как…

На лице у Вайниэль за одно мгновение пробежала целая гамма эмоций, среди которых — насколько человек вообще способен прочитать выражение лица эльфа — были и удивление, и любопытство, и легкое неудовлетворение, немедленно преобразившееся в лукавство.

— Но если я правильно понимаю, — нарушил Юрай затянувшуюся паузу, — оно еще не проявлено. Не восуществлено в полной мере.

— Не проявлено, полагаешь? Что ж, тогда это следует поправить, — медленно произнесла эльфийка. — Ведь твое кольцо уже оказалось способным вобрать в себя полный заряд того Холода, которым я рассчитывала вас остановить.

Она выждала очень долгую паузу, прежде чем закончить свои слова:

— Значит, теперь оно должно принять в себя и мой Жар.

И сделала странное движение плечами и бедрами, словно выворачиваясь из одежды. Одета была эльфийская дева до сей поры в какую-то странную накидку, которую можно было бы назвать короткой курткой или пиджаком, если бы та не была сделана из тончайшего струящегося материала, буквально облипающего ее плечи и руки. А под ней — длинное, до пола платье из того же материала, светло-зеленого цвета с бронзоватым отливом, сразу напомнившим Юраю светящихся проводников, которых выдал им со Зборовским давешний Фейнский Леший.

Но после мимолетного движения эти одеяния не то что спали, а буквально стекли с тела Вайниэль, и она предстала перед ошарашенным энграмским гостем совершенно обнаженной. И протянула Юраю руку:

— Дай кольцо мне!

Еще в Вильдоре, готовясь к путешествию в северные края, Юрай старательно перечитал всё то, что было записано об эльфах — древние сказания, легенды, сказки… О перворожденном народе рассказывали многое. О том, насколько эльфы искусны в стрельбе из лука, хотя и с мечом они, по слухам, управлялись более чем умело. Об их пристрастии к лесам и цветам, а также к музыке и танцам. Говорилось, что "дети леса" гибки, быстры и подвижны настолько, насколько и не снилось ни одному из населяющих ныне Круг Земель народов. Считалось также, что эльфы бессмертны в том смысле, что не умирают от старости, хотя любого из них можно было убить — если повезет или же, если очень-очень постараться: эльфов отличала не только воинская доблесть, но и живучесть, намного превосходящая человеческую. Но вот о любострастных утехах эльфийских дев ни в одном из преданий не рассказывалось ровным счетом ничего.

Эльфы-мужчины — о да, вне всякого сомнения. Бытовала масса историй об их пристрастии к женщинам и девушкам людского народа, о способности соблазнить едва ли не любую сладкими речами и игрой на своих лютнях и флейтах. И еще больше, пожалуй — о детях-полукровках, рожденных смертными женами от эльфов, и об их подвигах. Но вот о том, чтобы эльфийка влюбилась в какого-нибудь человеческого юношу, Юраю не довелось ни прочитать, ни услышать ни разу. Исключительно о том, как загадочные девы, наоброт, заставляли смертных мужей влюбиться в себя, а потом сводили с ума или ввергали в пучину бедствий. И уж менее всего было известно о том, как эльфы творят любострастие друг с другом — только то, что дети у них рождаются крайне редко, оттого-то и ставят перворожденные столь высоко жизнь любого или любой из своего народа.