Серебро далёкого Севера (СИ)

– Так вот, князь… На самом деле казнили только двоих, а мальчишку – чертовски талантливого мальчишку – помиловали, ограничившись изгнанием из Вестенланда и пожизненным запретом на магию любого рода. Звали его, помнится, Юрай. Юрай‑Охальник. Жив ли он теперь, и если жив – то где обретается, никому не известно. И как частное лицо…

Верховный маг склонился к монарху и пристально заглянул ему в глаза.

– Как частное лицо, я мог бы рискнуть дать вам совет: поищите этого Юрая.

Эффенди снова откинулся назад, устроился поудобнее и улыбнулся.

– Но слава богам, я отнюдь не частное лицо, а старейшина Конклава. И единственное, чем могу вам помочь – это официальной информацией о том, что запрет на колдовство упомянутому Юраю‑Охальнику за истечением срока давности отменен единодушным решением Дисциплинарной Камеры и Совета Старейшин. Вот, возьмите! – он протянул собеседнику небольшое серебряное кольцо, на котором было выгравировано причудливое переплетение черных и белых нитей. – Это кольцо мага‑послушника, оно принадлежало Юраю и было изъято судом. Теперь все заклятья с него сняты; можете сохранить на память как сувенир. Все равно никому, кроме упомянутого Юрая, оно не подчинится.

Одним долгим движением мэтр Нгуен поднялся на ноги.

– А теперь, Выше Высочество, я прошу соизволения удалиться. Сегодняшний вечер меня изрядно утомил, к тому же нельзя бесконечно испытывать долготерпение наших очаровательных фрейлин.

Маг слегка поклонился и направился к двери. Но уже у выхода снова обернулся к монарху:

– И последнее, князь. У Вас при дворе сейчас проходит практику выпускница Университета, некая Энцилия. Очень светлая голова, диплом с отличием. Специализировалась на Превращениях и Трансформациях, но в равной мере владеет и техникой остальных четырех школ. Так что, если вдруг возникнет нужда в нетрадиционной магической поддержке, слегка выходящей за общепринятые рамки… Я бы сказал, что вам необычайно повезло.

И после этих слов архимаг наконец удалился, насвистывая какой‑то игривый мотивчик. А князь Ренне допил до конца чашку кофе и подумал про себя:

– Ну что же, за все то золото, которое было выплачено этому мерзавцу, я получил хотя бы синицу в небе…

5. Дама червей и валет треф

Срочный вызов от начальства пришел в самый неподходящий момент.

Энцилия уже третий день квартал за кварталом планомерно обходила "низкий город" – ту часть Вильдора, где проживали ремесленники и торговцы. Искусству трансформаций и превращений находилась работа повсюду: придать пластичность и ковкость металлу в горне кузнеца, подправить вкус сметаны у нерасторопной молочницы, наложить на руку лавочника заклятие для распознавания фальшивых монет… А иногда жители пользовались случаем, чтобы попросить колдунью и о помощи другого рода – скажем, снять порчу или приструнить не в меру расшалившегося домового. Энцилия не отказывала никому, хотя и получала за свою работу сущие гроши: на жизнь ей пока хватало выписанной на три месяца стипендии, а получаемый опыт был обширен и разнообразен. Для того практика и придумана.

Вот и сегодня начинающая волшебница сидела в златокузне и с немалым удовольствием наблюдала за работой ювелира, одновременно помогая ему удерживать нужный цвет золотого сплава – рыжеватый, розовый или червоный, смотря по тому, что задумал мастер. Повсюду кольца, цепочки, подвески – и камни, пиршество драгоценных и полудрагоценных камней. О загадочном действии самоцветов на женскую душу сложена и спета не одна баллада, но Энси понимала механику этого действия лучше любого менестреля: недаром она была дипломированным магом и потратила в Университете немало часов, постигая тонкую структуру минералов, прохождение потоков сил через кристаллы и сообразное преломление стихий. Сейчас ее особенно заинтересовал один небольшой изумруд, мирно лежавший среди остальных камней. Девушка потянулась к нему сознанием и легким усилием настроилась на зеленоватый туман воспоминаний. "Вот я впервые осознаю себя зажатым в толще каменной породы. Вот грубые человеческие пальцы высвобождают меня. Вот я ощущаю гранями воздух, вот впервые впитываю солнечный свет…"

Неожиданно контакт с изумрудом оборвался, а точнее – был оборван магическим обращением извне. В затылке заломило, потом захолодели пальцы рук, и перед глазами Энцилии возникло лицо леди Клариссы:

– В Обсерваторию! Срочно, телепортом.

Сдержанно извинившись перед хозяином, Энцилия скрестила опущенные руки в заученном жесте, соединив локти на уровне живота, и раскрутила вокруг позвоночника эфирый вихрь. Напрягаться с направлением перемещения не пришлось: от кабинета руководительницы шел четкий опорный зов, и через мгновение практикантка уже стояла там, на ковре перед массивным дубовым столом.

– Слушаю вас, Высокая Леди! – произнесла Энцилия, старательно унимая головокружение: на неподготовленный телепорт уходило очень много силы, и ей было не по себе.