Серебро и свинец, иной вариант

Выскочившие десантники образовали вокруг них цепь. Двое последних помогли выбравшемуся на крышу старшему лейтенанту втащить туда же Бубенчикова и Леву, а затем вытащили из БТРа и развернули спешно изготовленный на базе кумачовый транспарант. Надпись на нем была исполнена эвейнскими рунами, которые показал Леве друид Тауринкс, и означала, как казалось переводчику, «Слава трудовому эвейнскому народу». (Бубенчиков поначалу хотел написать «Земля — крестьянам, власть — Советам», но его кое-как отговорили.) Бедность словарного запаса могла и тут сыграть с Левой злую шутку — то, что получилось у него в результате, иначе как издевательством назвать было трудно, — если бы Тауринкс не забыл упомянуть, что в эвейнском, как и в большинстве языков, не обзаведшихся собственным алфавитом, а перенявших чужой, правописание изрядно разнится с произношением. В результате на транспаранте красовался старательно выведенный бессмысленный набор рун.

— И запомните, товарищ переводчик, — обратился размахивающий

мегафоном Бубенчиков к отодвинувшемуся на всякий случай Шойфету, -

старайтесь переводить как можно ближе к моему тексту.

— Постараюсь, — кивнул Лева. — Но, понимаете, для многих слов у местных жителей просто нет аналогов…

— А-а… — досадливо отмахнулся замполит. — Главное — правильное желание…

Он устремил свой взор на начавшуюся собираться перед БТРами толпу.

На этот раз, отметил про себя Лева, в ней почему-то преобладали мужчины. И вообще народу было значительно меньше, чем в том селении, где они побывали с Красновым, хотя по количеству домов это село уступало ненамного.

— Мало их чего-то. — Старший лейтенант, похоже, пришел к такому же выводу. — Попрятались, что ли?

— Неважно! — отмахнулся Бубенчиков. Замполит еще раз покрутил в руке мегафон и скомандовал: — Начинаем.

На всякий случай Лева зажмурился.

— Здравствуйте, товарищи! — выдохнул Бубенчиков и замолчал.

Лева потянулся было за мегафоном, но тут замполит ожил.

— Здравствуйте, дорогие товарищи крестьяне! — проорал он в мегафон и снова замолк.

До Левы начало доходить. Паузы замполит оставлял по профессиональной привычке — в них как раз должно было укладываться ответное «здрав-ряв-трям».

* * *

Замок Бхаалейн Тауринкс ит-Эйтелин заметил издалека. Трудно было не приметить его. Вокруг кирна на добрую лигу раскинулись луга, да и лес, начинавшийся за ними, был редок и ухожен. Видно, помянутый деревенскими друид кудесил больше вкруг владетельского жилища. По-человечески Тауринкс мог его понять, но полагал, что в гильдии таким не место.

А вот чего не было близ замка, так это домов. Обычно — к этому привык друид за годы своих странствий и полагал, что иного не встретит, — рядом с кирном вырастала своя деревня. В краях приграничных селиться около замка безопаснее — в случае чего и дружина под боком, и на заезжего негодяя купеческой наружности и драконьего нутра недалеко жаловаться, да и вообще… В землях срединных ночного налета могли опасаться разве что излишне блюдущие девичью честь молодки, но кто-то все равно стремился присоседиться к владетельскому жилью — не то по старинной привычке, не то в ожидании неких благ, которые вот-вот посыплются из бойниц.

Рядом с кирном Бхаалейн ни одного домишки не было. Сразу за стенами плескался ров — на взгляд Тауринкса, не слишком широкий, зато заселенный, как увидал друид, приблизившись, молодыми пресноводными дракончиками. Чародей одобрительно покивал. Видно, ящеров запустили в ров недавно — у многих еще не отвердели гребни на хребте, — и, судя по крупным головам и раздувшимся белым пузикам, потчевали до отвала. Когда подрастут, держать их следует впроголодь — тогда они, передравшись, изведут самых слабых, и во рву останется три-четыре настоящих чудовища, способных перекусить напополам собакомедведя вроде того, который был убит ши.

Мост был опущен, а надвратная решетка — поднята: видно, замковая стража не слишком опасалась нападения. Да и кто осмелится покуситься на покой кирна? Дикие звери не подходят близко к человеческому жилью, а дикие люди с Беззаконной гряды предпочитают пощипывать купеческие караваны да взимать дань с наотшибных деревушек. Даже часовой у ворот, приметив гильдейский знак на груди Тауринкса, пропустил друида без единого слова.

Тауринкс шел по замку уверенно, не выказывая ни усталости, ни неуверенности, хотя его обессилило и исцеление, и неуверенность от увиденной жизни ши одолевала.

И постепенно Тауринкса брало сомнение — а стоит ли ему тащиться в замок, чтобы передать свое запоздалое предупреждение? Еще и не понимал, а насколько опасны безволшебные ши. Десять дней, отпущенные им старосте Тоуру, давно миновали, и владетель, верно, уже отправил дружинников да чародеев к воротам, чтобы разобраться с пришлыми демонами. Надо ли ноги тереть, чтобы повторить уже давно ведомое?