Серебро ночи. Примум. Книга 2

– Что ты натворил, подлая скотина! – виконтесса с воплем подскочила к нему и принялась наотмашь хлестать его по плечам.

Он одним толчком отправил ее на пол.

– Что это за глупая бабенка? – он вовсе не ждал ответа на этот вопрос, неторопливо натягивая штаны.

Амирель выступила вперед и злобно проговорила:

– Это виконтесса Парнери, вдова героя, защищавшего Терминус от врагов. А ты обесчестил ее дочь.

– Вот как? – Фугит озадаченно наморщил лоб. Связываться с аристократами он не желал. Здесь уже закон о неприкосновенности его драгоценной персоны не действовал. – А разве они не купцы? Почему же тогда живут в купеческом квартале?

– Какая разница, где они живут? Какое право у тебя, ничтожество, оскорблять кого бы то ни было? – Амирель с трудом смиряла растущую в груди ненависть к этому самодовольному и наглому мерзавцу.

Фугит отмахнулся от ее негодующих слов, как от надоедливой мухи.

– Что хочу, то и делаю! Все мои предки так жили, почему мне нельзя? Во мне течет кровь Сордитов, которую все называют грязной! Вот я и оправдываю это звание по мере моих слабых сил! – и он развязно расхохотался. – Впрочем, если ты завидуешь, – он похабно подмигнул ей, – то ложись рядом. Меня и на тебя хватит!

– В самом деле хватит! – она сделала стремительный шаг вперед и уже привычно скомандовала: – На колени!

Выпучив глаза, тот упал перед ней и только тут увидел синие глаза.

– Надо же, сама королева пожаловала! – он рассмеялся, закинув голову.

И тут же осекся, получив болезненный щелбан по лбу.

Амирель, в точности повторив то, что не раз видела от Ферруна, потерла занывшие от удара пальцы. Оказывается, раздавать щелбаны вовсе невесело и даже больно. Или она просто никогда этого не делала, а без привычки это нелегко?

После ее щелчка от головы мужчины отлетело мутноватое облачко, и она ахнула про себя: да он тоже, как и Агнесс, находился под заклятьем графа Контрарио!

Фугит потер разболевшийся лоб и грязно выругался.

Склонившись к нему, она угрожающе приказала:

– Повторяй за мной, ничтожество: «Я клянусь любить и почитать виконтессу Каролину Парнери, с которой обвенчаюсь завтра в главном храме Купитуса».

Фугиту захотелось отгрызть себе язык, но он был вынужден повторить беспощадные для себя слова. Амирель продолжила:

– «Я забуду о грязной крови Сордитов в своих жилах и стану вести себя так, как подобает потомку славного рода Паккатов. Буду жить по законам чести истинного дворянина».

Сэр Фугит выговорил побелевшими пересохшими губами и этот убийственный для него приговор.

Виконтесса-мать в это время стерла с ног дочери девственную кровь и помогла надеть свежее платье. Девушка нервно вздрагивала и смотрела на своего будущего мужа со страхом и ненавистью.

Амирель мстительно велела все так же стоявшего перед ней на коленях Фугиту:

– И еще: «Я сделаю все, чтобы заслужить любовь своей жены, и она будет смотреть на меня с нежностью и доверием. И я всегда буду верен ей одной! Клянусь!»

Мужчина выпучил глаза, изо всех сил противясь чрезмерному, по его мнению, наказанию. Но синие колдовские глаза не отпускали, и он деревенеющим языком вынужден был произнести и эту клятву.

– Можете встать, сэр Фугит! – слово «сэр» Амирель произнесла язвительно, – и попросите прощения у своей невесты и ее матери, которым вы принесли много горя.

Он поднялся, постоял немного, будто проверяя крепость своих ног и нетвердыми шагами подошел к стоявшим в обнимку женщинам. При его приближении Каролина съежилась и прижалась к матери, зверем смотревшую на будущего зятя.

Склонившись перед ними в глубоком поклоне, Фугит произнес бархатным голосом:

– Простите меня великодушно, моя невеста и ее матушка! Мы плохо начали, но, клянусь, я заглажу все свои грехи. Я сделаю все, чтобы моя милая Каролина была счастлива со мной, обещаю вам! А сейчас я должен вас покинуть, мне нужно сообщить своим слугам о предстоящем торжественном событии и достойно подготовиться. О часе венчания я пошлю сообщить вам кого-нибудь из слуг. – Повернувшись к внимательно следившей за ним Амирель, с некоторой ироничностью произнес: – Мы с невестой будем чрезвычайно польщены присутствием на нашей свадьбе вас с супругом. А если на нее приедет и сам наместник, то нашему блаженству не будет предела!

Несколько удивленная этой витиеватой речью, странно звучащей из уст главного бузотера Терминуса, Амирель кратко ответила, не слишком ему доверяя:

– Я буду. Сможет ли прийти Феррун, не знаю, у него слишком много дел. Беллатору ваше приглашение передам, но отвечать за него не берусь.

– Одно ваше присутствие на нашей свадьбе придаст ей невероятный шик! – с крайне серьезным видом заверил ее Фугит. – Все знают, что вы наша королева, пусть не теперь, но в грядущем – непременно. А уж если вы согласитесь стать крестницей моих будущих детей, то мне станут завидовать все аристократы нашей славной страны.

Снова изящно поклонившись, он развернулся и ушел легкой походкой, что-то напевая себе под нос.