Серебро ночи. Тетриус

Граф поднял кубок и полюбовался игрой драгоценный камней.

— Конечно, сейчас принято пить вино из стеклянных бокалов, но драгоценную посуду из которой ели и пили наши прадеды, я считаю лучшим украшением стола и подаю только дорогим гостям.

У маркиза на языке вертелась неприязненная фраза, что гостей в этом замке не было больше десяти лет, со дня смерти графини, но он благоразумно промолчал. Фугит, осушив кубок одним глотком, потребовал еще, и граф вновь налил ему до краев. Прежде чем тот принялся пить, небрежно бросил:

— Вы спросили меня, как почила моя матушка? На своей постели, вы правы, лэрд. Но отнюдь не в бозе. Ее загрызли крысы.

Фугит в изумлении поставил кубок на стол, так и не сделав ни одного глотка. Остальные ошеломлено смотрели на графа, ожидая разъяснения. Тот их дал, зловеще усмехаясь:

— Перед роковой ночью она провела потраву крыс, причем по всему замку вкупе с хозяйственными постройками. С собаками, ядом, ловушками и капканами, все, как полагается. В полночь из ее комнаты раздался дикий вопль. Отец и слуги бросились туда, но дверь открыть не смогли. Пока выбивали дверь, все стихло. Когда вошли в спальню, от матушки уже остались лишь до белизны обглоданные кости. — И Контрарио непринужденно поднес кубок к тонким губам.

— Но почему они не могли войти сразу? — маркиз отставил кубок с вином, поняв, что больше не сможет сделать ни глотка.

— Предполагаю, крысы держали дверь. Знаете, когда их очень много, они смертельно опасны. Матушка в этом убедилась.

— Крысы разумны? — нескио недоверчиво глядел на графа, обдумывая услышанное. — Никогда в это не верил.

— Напрасно, нескио, напрасно, — граф с наслаждением пил вино, — они не уступают в разумности людям. Возможно, и превосходят.

— Вы так хладнокровны, неужели вам ее ничуть не жаль? — пораженный лэрд не мог понять, отчего так спокоен граф. По его мнению, это было просто неприлично. В конце концов, речь шла о его родной матери.

— А чего ее жалеть? — граф растянул в неприязненной ухмылке бледный рот. — Она сама выбрала такую смерть. Ее многократно предупреждали, но она категорично заявляла: или я, или крысы. Крысы оказались сильнее. Или мудрее. И победили. С той поры никаких потрав в замке не было.

— Но как теперь вы можете жить в таком ужасном месте? — никак не мог успокоиться лэрд.

Граф пренебрежительно пожал плечами.

— Отец не смог. Как вы знаете, свои последние годы он провел в столице, в нашем городском особняке. А я считаю, что в замке ничего опасного нет. Если не ссориться с крысами, конечно. К тому же здесь безопасно. Никто не доберется.

— «Никто» — это стража наместника, так называемая королевская, конечно? — нескио внимательно оглядывал стены, размышляя, не скрываются ли за ними крысы, которые, похоже, приятны графу куда больше людей.

— Вы правы. Но, кроме него есть еще неприятные особы, стремящиеся нарушить мой покой.

— И кто же эти смельчаки? — нескио перевел на него ничего не выражающий взгляд.

Граф помедлил с ответом.

— Всякое бывает. Замок стоит на границе, пришлых много.

— Неужто наместник не охраняет западные границы? — наивно спросил Фугит, и дворяне с раздражением посмотрели на него. Неужто он и такой ерунды не знает?

— Эта обязанность была возложена на графов Контрарио еще королями, с той поры мы ее и выполняем, — с возрастающим раздражением пояснил ему граф, считая откровенным недоумком. — Впрочем, так поступают все владетели пограничных земель. Хотя, надо признать, год от года охранять границы становится все сложнее.

— Но о проблемах на этой границе никто не слышал! — нескио, охраняющий южные рубежи страны от имгардцев, насторожился.

— Просто я не считаю нужным доводить свои проблемы до наместника.

Нескио с облегчением его поддержал:

— Правильно! Я тоже считаю его своим вассалом, но никак не господином, и со своими проблемами справляюсь сам.

Граф перевел на него тягучий взгляд.

— Вот именно по этому поводу я вас и пригласил. Я знаю, все вы недовольны властительством Медиатора. Признаю, я, аристократ и вельможа, потомок известных воителей и богачей, сижу практически без средств. И виновен в этом Медиатор. Именно он запрещает увеличивать налоги с крестьян и горожан. Это его вина в том, что родовитые дворяне королевства все глубже погрязают в нищете, тогда как простолюдины живут припеваючи, ни в грош не ставя аристократов.

Оживившись, все в один голос заявили: «правильно»!

Граф поднялся и принялся вышагивать по залу, морщась при каждом шаге и говоря на ходу:

— Если бы в Терминусе был король, законный владыка, все было бы по-другому! Он не позволил бы какому-то жалкому плебею указывать владетельным господам, что они могут на своей земле, а что нет! Но гордый род королей Терминуса пресекся пятьсот лет назад, аристократов становится все меньше и меньше, а род Медиатора все усиливается.

Лэрд с горечью добавил:

— Они и богатеют за счет государственных приисков! И считают королевскую казну своей!

Граф подтвердил сказанное энергичным кивком головы.

— Этому нужно положить предел! Если мы объединимся, мы сможем многого достичь.