Серебро ночи. Тетриус

— Нет, я не столь самоуверен, — тряхнул головой Беллатор. — Я давно убедился, что среди женщин есть особы куда умнее меня, взять хотя бы мою драгоценную тетушку. Нет, я сужу по почерку. Она даже не догадалась его хоть чуть-чуть изменить. Писала изнеженная и капризная дама, имеющая доступ в дом графа Контрарио. — И задумчиво протянул: — Вот только кто это может быть?

— Она к тому же еще и зуб имеет и на сэра Пакката, и на графа Контрарио, раз пытается оклеветать сразу обоих, — подключился к догадкам наместник.

Беллатор подошел к столу, взял лежавший на нем меч и повернул лезвие к огню, заставив серебристый металл переливаться зеленоватыми всполохами.

— Вспомнил! Мне Роуэн как-то говорил, что видел в городском особняке Контрарио Амелию Паккат. Вот и разгадка этой несложной загадки.

Медиатор неодобрительно крякнул.

— Да, эта чертовка на все способна. Я удивляюсь, как сэр Паккат столько лет терпел подобную женушку. Но что нам делать с этим дурацким письмишком?

— Прибрать. Уверен, оно нам еще пригодится. Покажем его сэру Паккату, чтоб знал, на что способна его милая супруга…

— Он прекрасно это знает, Беллатор, — наместник пожал широкими плечами. — Недаром же она была отдана под надзор Фелиции. По сути, заперта в одиночной камере.

— Зато теперь у него появился достойный повод для развода. Думаю, даже наш придирчивый кардинал согласится, что попытка убийства собственного мужа весомый довод для освобождения мужчины от подобной супруги.

— Я бы еще письмо и графу Контрарио показал. Чтоб знал, кого он приютил. — Медиатор представил вытянувшуюся физиономию противника и довольно усмехнулся.

Но Беллатор с ним не согласился.

— А я бы не стал этого делать, отец. Сам знаешь, враг твоего врага — твой друг. Пусть даже и такой сомнительный, как Амелия Паккат. Кто знает, вдруг она нам еще пригодится? И письмо сэру Паккату я бы показал не сразу, а когда придет нужное время.

— От такого «друга» больше вреда, чем пользы, — недовольно возразил ему отец. — Она совершенно непредсказуема. Ведь сумела же она воспользоваться печаткой графа! Я понимаю, бумагу раздобыть не проблема, если ты живешь в доме, но печатку граф с руки никогда не снимает. Так же, как и все мы.

— Воспользовалась, когда он спал? — предположил Беллатор. — Другого пути я не вижу. Но, впрочем, это не наше дело. Мне вот что до крайности интересно: лишит дворянский совет нескио титула или нет? Если лишит, то плохо.

Медиатор молча любовался сполохами горящего в камине огня, сложив кончики пальцев и постукивая их друг о друга. Потом выговорил с тягостным вздохом:

— Должен лишить, на этот счет есть даже королевский указ. Главой дворянства в стране априори становится маркиз Белевотто. Вот тогда нам придется туго. Я даже готов заранее сложить с себя все полномочия и уехать в свое поместье.

Беллатор подошел к каминной решетке из массивного чугуна, поставил ногу на резной завиток и мрачно усмехнулся.

— В этом случае, отец, наместником по праву рождения буду назначен я. Дворянство не станет нарушать королевские указы. Мы и живем более-менее спокойно только потому, что подчиняемся давно исчезнувшим королям. И наша знать это прекрасно понимает. А я наместником буду гораздо более несговорчивым, чем ты. Так что твой уход все равно ничего не решит.

Наместник немного помедлил.

— Ты прав. Но я все равно через год-другой уйду. Мне хочется просто пожить, а не служить, как я делаю всю свою жизнь. Знаешь, на цветочки посмотреть, соловьев послушать. Понять, что это такое — жизнь без спешки и ответственности. Меня наконец-то прельщает та жизнь, которую я никогда не знал.

— Что-то тебя на лирику потянуло, отец. Что это с тобой? — Беллатор подошел вплотную к отцу и заглянул ему в лицо.

Медиатор смущенно развел руками.

— Старею, наверное. Устал. Если бы была жива моя дорогая Оливия, мне было бы легче. А так… Я чувствую себя даже не уставшим, Беллатор, а попросту изможденным, измученным. Присутствие и поддержка любимой женщины чрезвычайно много значит для любого мужчины. Но для правителя, облеченного властью, она жизненно необходима. Потому что власть — это в первую очередь ответственность, а непомерная ответственность может переломить любой, даже самый крепкий хребет.

Он мрачно качнул головой, подтверждая свои слова и ушел в свои покои, болезненно сгорбившись.

Почтительно проводив его до дверей, Беллатор вернулся к секретеру, открыл очередное донесение и попытался читать. Но в голове неотрывно звучали слова: «Присутствие и поддержка любимой женщины чрезвычайно много значит для любого мужчины». Да, это так. Он готов подтвердить даже не каждое слово, а каждую букву в сказанном. Станет ли для него поддержкой любимая женщина или ему, как отцу, придется нести эту ношу в одиночку?

В дверь раздалось странное поскребывание, и он замер, не понимая, чего ему ждать. Дверь медленно отворилась, и в кабинет вошел Роуэн.

Беллатор стремительно направился к нему.

— Здравствуй, дружище! Что случилось? Тетя сообщила мне, что ты якобы заперт в застенках кардинала. Что он задумал?