Середина. Том 2

Прилет судна, вернее как его назвал Кали-Даруга, мартирия, стал ожидаемым и Волегом Колояром Яш, и рао Яробором Живко. О том они оба заранее были предупреждены рани Черных Каликамов, объяснившей, что данный прилет связан с делами Богов и их созданий по изучению развития планеты, и, в общем, Солнечной системы. Потому приближенные к рао люди, те самые кто носил почетный титул Яш и Шакти не были напуганы данным прилетом, а вспять заинтересованно наблюдали за сим приземлением. Ну, а все остальные люди… Их страх, как и понятно, никого не интересовал… обобщенно, как и они сами. Возможно все же они также не дюже испугались, ибо видели, что их сагибы (как почетно величали высшую касту) к тому прилету отнеслись спокойно. Они если и взволновались только самую толику, и лишь гулкому рокотанию оземи и ее покачиванию, которая, право молвить, изредка ощущалась в этой местности, поелику Хималские горы почасту дышали… Дышали, так думала вторая, низшая каста, по незнанию Яробора Живко, когда-то отделенная от первой, высшей… главной.

По распоряжению Кали-Даруги работный люд в короткий срок пробил от Златграда к приземлившемуся мартирию дорогу. Поколь все готовилось к вмешательству, точнее смене плоти Яробора Живко, иныжи осмотрели саму мартирию. Это были напоминающие единожды человека и животное создания, и как позднее узнал рао, также сотворенные совместно. Только в этот раз их Творцами выступали Перший и Дажба. Первые создания Дажбы, в чьем творении ему помогал старший Димург. Посему верхняя часть тела иныжей, голова с приподнятой затылочной областью, руки и до стана туловище смотрелось людским, хотя и неприятного болотного цвета. А нижняя часть с двумя долгими полусогнутыми в коленях ногами, где плоские клешни, одновременно хватающие и присасывающиеся к корпусу судна, заменяли стопы, с толстым у основания и сужающимся к концу хвостом, весьма подвижным, звериная.

Внутри мартирия имелось несколько помещений. Одно в коем и должна была произойти пересадка да соседнее, вельми широкое, где ноне находились Перший и Небо. Еще одно помещение располагалось под центральными двумя комнатами, потолок которого единожды служил им полом.

В комнате, где на огромной низкой тахте без спинки и подлокотников напоминающей слегка вдавленное в центре дно озера, покрытой сверху набивной голубой тканной полстиной, которая не просто плавно покачивала движущими нитями, а похоже, будучи живой, росла, возлежал днесь обряженный в чагравого цвета сакхи Перший. По ворсистой поверхности тахты изредка пробегала зябь волнения, и тогда густой начес колебался, один-в-один, как гладь воды. Голубые стены и свод в этом помещении, соприкасаясь с лазурью пола (изображающей морскую безбрежность), словно начертали далекую полосу неба, изредка покачивая рябью полотна. В этой комнате, кажется, и не имелось как таковых стыков стен, углов, а в местах едва зримого их соприкосновения лишь менялся оттенок да проступала зыбь движения воды, с тем придавая помещению беспредельность, глядя на кое не улавливалось законченности форм, вспять того ощущалась безграничность сего пространства.

Небо стоявший недалече от тахты неотступно смотрел на зябь того движения и иноредь оборачиваясь заботливо и беспокойно обозревал лежащего старшего брата. Сакхи Першего почитай до лодыжек без рукавов и с глубоким клиновидным вырезом на груди, местами переливалось, а все потому что по его материи, мелькая, перемещались серебряные звезды, в тон его сандалиям, обутым на стопы ног. Старший Димург без венца смотрелся каким-то недовольным. Сомкнутые очи, однако, не скрывали данного недовольства, а усталость, очевидно, отразилась в кривизне его полных губ, и двух тонких морщинках прорубивших лоб горизонтально бровям. Перший иногда тихо вздыхал, вроде стеная, и тогда едва зримо шевелились его губы, похоже, что-то шепчущие. Всяк раз когда это происходило Небо, обряженный в такое же как у старшего брата чагравое сакхи и в своем величественном венце, изображающем Солнечную систему, оборачивался.

— Что Перший? — вопросил старший Рас, когда сызнова услышал такой стон. — Тебе нехорошо, Отец?

— Слишком ярко, — негромко и единожды вяло отозвался Димург.

— Приглушить сияние? — торопливо поспрашал Небо и тотчас поднял вверх руку.

— Не надо, мой милый малецык, — протянул Перший и вновь вздохнул, тем стоном, определенно, отвечая на немой вопрос брата. — Просто не представляю себе, как я на это вмешательство буду смотреть. Мне всегда неприятно видеть такие вещи, а ноне когда я так утомлен и вовсе представляется неможным.

— Тогда давай Отец отложим. И я верну тебя в дольнюю комнату, — произнес Рас и медленно развернувшись, направил поступь к тахте старшего брата.