Серенада

— Хватит, прошу, перестань, — взмолилась Лорелей, вдыхая. — Я не хочу. Не могу. Отпусти.

Тайлер поцеловал ее щеку и шепнул в ее ухо:

— Ты нужна мне, — его ладонь забралась под ее юбку, шершавые пальцы ласкали ее бедро. Лорелей охнула. Она прижала ладони к его груди и толкнула, но он был сильнее нее. Чем больше она его толкала, тем крепче он сжимал ее.

— Тайлер, перестань, — твердо сказала она. — Это неправильно. Ты даже не хочешь этого!

— Ты невероятна, — он смотрел в ее глаза. — Я еще никого так не хотел. И я хочу тебя, — его желание было безошибочным, и это была ее вина. Она соблазнила его, еще и заставила его возжелать ее, а теперь отталкивала. Она не думала, что до такого дойдет. Он должен был уже пасть жертвой судьбы. Если она не завладеет ситуацией, они будут в беде.

— Я серьезно, нужно прекратить, — просила она. — Пусти меня. Сейчас.

— Ты не серьезно, — сказал он.

— Серьезно. Я сказала, что я не такая.

— Какая? Не из тех, кто цепляет незнакомца в баре, ведет его к себе в гостиницу, надевает такое платье и говорит, что ничего не хочет? Я так не думаю. Я знаю, что ты тоже меня хочешь.

«Кошмар. Он не остановится, пока я не уберу силу Песни, но, если я сделаю это, он уйдет и будет в опасности. Судьба найдет его, или Каллиопа поймет, что я не утопила его, и отправится его искать. Я не могу отпустить его, но он не останавливается…».

— Просто давай помедленнее, ладно? — ей нужно было время подумать. Его это немного успокоило. Он ослабил хватку на ней и вернул ладонь на ее бедро.

— Ты меня убиваешь, — сказал он. Тайлер глубоко вдохнул и выдохнул сквозь сжатые губы. — Но я буду медленнее, если ты этого хочешь.

— Спасибо, — обрадовалась Лорелей.

Он снова стал ее целовать, нежнее, пытался сдерживаться. Его руки подрагивали на ней. Он медленно дышал. Его грудь прижалась к ее, Лорелей ощущала напряжение мышц, его желание едва поддавалось контролю. Его губы задели ее щеку, она покраснела, кровь прилила к лицу. Ее температура постепенно поднималась. Она поежилась, он поцеловал ее ухо, его нежные губы приоткрылись, язык нежно коснулся ее нежной кожи там. Голова Лорелей отклонилась, она закрыла глаза.

«Сон, — поняла Лорелей. — Можно погрузить его в сон», — губы Тайлера были на ее шее. Он медленно двигался, целовал уже ее плечо и ключицу. Он прижал ладонь к ее пояснице, другая рука медленно ползла по ее животу. Лорелей склонилась вперед и тихо запела песню, что выучила неделю назад, слова Киплинга были колыбельной, которую, по словам Хелен, ее бабушка положила на давнюю германскую мелодию.

Малыш мой любимый, нас ночка уложит

В лазурные воды, что стали темны.

Луна — за валами, найти нас не сможет,

Лежим мы в ложбинке, мы ей не видны.

Тайлер прекратил движения и зевнул. Его левая ладонь сжала руку Лорелей у плеча. Он притянул ее к себе и стоял, прислонив голову к ее, вдыхая запах ее волос. Лорелей продолжала петь:

Волна как подушечка мягкая будет,

Свернись, ластоножка, спокойно усни.

Ни шторм, ни акула тебя не разбудят,

А доброе море навеет нам сны.

Его глаза слезились, он с трудом открывал их. Сжимая Лорелей, он придвинулся к кровати. Еще зевок, и они сели на край кровати. Он склонился, Лорелей обвила рукой его плечи, заканчивая песню. Она опустила его тело на кровать, опустилась на колени рядом и развязала его ботинки, осторожно сняла их и отставила в сторону. Тайлер был тяжелым, так что Лорелей с трудом перекатила его на бок и опустила его голову на подушку. Она подняла ноги на кровать и разместила его так, чтобы он занимал только часть кровати, у края. Он отключился, раскрыв рот, глубоко дышал, убаюканный ее песней.

Она перевела дыхание. Кем был юноша, которого она привела к себе в номер? Спящим он не казался угрозой, но он был сильнее нее, чуть не подавил ее. Лорелей покачала головой.

«Кошмар, — подумала она. — И что мне делать с ним? — она вытащила одеяло из шкафа и укрыла его. Волосы упали ему на лоб, его темные ресницы подрагивали. — Ладно, он красивый. И я ему нравлюсь. И что? Если я не возьму себя в руки, мы оба пострадаем».