Серенада для шефа

– А ты не ходи завтра на работу, потом выходные, а там что-нибудь придумаем. Я вечером вернусь, ты поспи пока.

– Какой тут сон! Я что-нибудь приготовлю, отвлекусь хоть. Ой, Саша, ну нет мне прощения!

– Ну ладно, ладно, – он заторопился, – выпей чего-нибудь, валерьянки, что ли.

– Саша, а как же ты на работу пойдешь, у тебя вся рубашка в моей туши!

– Ничего, застегнусь. Ну все, пошел, жди вечером.

Проводив его, Надежда взглянула на себя в зеркало и решила, что будь она на месте Сан Саныча, она бы ни за что не вернулась к этакому чучелу. Она умылась, расчесала волосы, переоделась, немного убрала в комнате, хотела постирать, но страшно было долго оставаться в ванной. Бейсик весь день сидел на подоконнике и пытался ловить лапой снежинки за окном. На Надеждины сетования и жалобы на судьбу он не обращал внимания.

К приходу Сан Саныча квартира была относительно чиста, ужин приготовлен и кот накормлен, чтобы не путался под ногами. Он пришел позже, она уже почти перестала ждать. Был чисто выбрит, в свежей рубашке, значит, заезжал домой. Принес целую коробку пирожных, сказал, что сладкое помогает от стресса. На работе было все спокойно; правда, Пелагея пыталась приступить к нему с расспросами, но он так на нее посмотрел, что она отвязалась, а Полякова теперь его боится и сидит смирно. После того как он как следует поприветствовал Бейсика, сели ужинать. Надежде кусок не шел в горло, но, чтобы он не обиделся, она съела эклер, а потом, за разговором, еще и корзиночку. Может быть, помогло сладкое, а может – его присутствие, но она теперь могла спокойно говорить о том, что произошло.

– Знаешь, Саша, вот теперь я точно уверена, что с Мариной это никакая не случайность, а он совершенно обдуманно ее завел на этот чердак и столкнул. Я раньше боялась так думать, а теперь после смерти Володи точно знаю.

– И что теперь делать?

– Да ничего мы не можем сделать. Доказательств у меня никаких. Ключ я оставила у Володи, да если бы и не оставила, ну лежит у Марины в столе какой-то ключ, да стол пустой стоит почти месяц, а в этот ящик к Маринке все уже давно лазают за карандашами да за резинками, кто угодно мог положить ключ и взять его оттуда. Серьга Маринина у него в квартире нашлась, так тоже не доказательство. Приносил он ее своим теткам, а теперь мне отдал. Да если бы сережка-то была уникальная, а то – дешевенькое прибалтийское серебро. Наши тетки раньше в Прибалтику часто ездили, всем навезли таких.

– А тебе, Надя, делать теперь не только ничего не надо, но и нельзя ни в коем случае. Вдруг тебя там, у Володи, кто-то видел? Могут быть большие неприятности. Так что, Надежда, я тебя серьезно предупреждаю: сиди тихо и не делай глупостей.

– Я понимаю, только совесть меня очень мучает.

– Относительно совести можешь быть спокойна: он бы Володю и так убил. Сама говорила, что это единственный свидетель, который мог его с Мариной хоть как-то связать. Ведь наверняка, если бы милиция с фотографией Марины по дому прошлась, кто-то из соседей ее бы обязательно узнал. Так что он заранее все обдумал, только Володин звонок дело ускорил.

– А как же он его, ну, в ванну?

– Ну, пришел поздно, ключ у него наверняка еще один был, свой, открыл тихонько дверь, Володя уже спал, наверное, он его подушкой придушил, потом в ванну положил и воду пустил, тот и захлебнулся. Или по-другому, но результат тот же.

– Какой ужас, Саша, как ты можешь так спокойно об этом говорить!

– Это я к тому говорю, чтобы ты наконец поняла всю серьезность ситуации и перестала играть в Шерлока Холмса!

– Господи, зачем, ну зачем он это сделал! Неужели нельзя было как-нибудь с Маринкой договориться?

– Мы никогда об этом не узнаем. И давай больше не будем возвращаться к этому вопросу.

Надежда собралась с духом.

– Хорошо, с этим вопросом покончено, давай поговорим о нас.

– Ты же не любишь выяснять отношения?

– С тобой приходится. Саша, прости меня, пожалуйста, за тот разговор в воскресенье. Но ты пойми, я так долго жила одна, что мне трудно так сразу перемениться. Гулять, разговаривать – это прекрасно, но…

– Но как только ты представишь, что я все время буду тут, с тобой и никогда никуда не денусь, тебе становится плохо, ведь так?

Она засмеялась, прижалась щекой к его плечу.

– Не совсем так, но я потихоньку привыкаю к этой мысли.

– Конечно, привыкнешь, и тебе понравится жить вдвоем, а то что, действительно, одинокая женщина с котом, несолидно.

– Но знаешь, если мы с тобой будем, как ты хочешь, я ведь буду уже не я, я другая стану.

– А почему ты думаешь, что та, другая, мне не понравится?

– Не знаю, не знаю. Я ведь буду капризничать, придумывать тебе всякие занятия по хозяйству, ревновать тебя к молодым женщинам на работе.

Он заинтересовался:

– Ревновать? Ну-ка, расскажи, расскажи, ты что, уже меня ревновала?

– Пока нет, но обязательно буду, и сцены устраивать буду, в общем, что там еще жены делают? Опыт у меня небольшой, но я быстро научусь.