Серенада (ЛП)

Она посмотрела на собравшихся. Мама сжимала челюсти, стояла прямо и напряженно, губы стали тонкой линией, ее спина едва касалась скамьи за ней. Лорелей вдруг посмотрела на женщину, что сидела одиноко на последнем ряду. Она выглядела странно знакомой, но Лорелей не знала, кем она была, или где она ее встречала. У женщины были длинные серебристые волосы с золотыми прядями, свободно собранные у шеи и на плече. Лорелей была очарована ею. Ей было за шестьдесят, но она точно была красавицей в юности. Серый жемчуг лежал на ее шее, поверх платья у нее была черная шелковая шаль, что резко контрастировала с ее бледной кожей. Лорелей не могла отвести от нее взгляда. В ней было что-то узнаваемое, но что? Женщина слабо улыбнулась Лорелей с сочувствием, прижала ладонь к груди, встала и ушла из церкви.

Лорелей заняла место с матерью, служба продолжилась. Два друга Энди сказали пару слов, и пастор произнес проповедь про воскрешение, и собравшиеся отвечали ему. Лорелей не была религиозной, но ощущала себя тут менее одинокой, окутанной теплом рядом с семьёй. Они вернулись на места, и пастор продолжил речь. Лорелей смахнула слезы, прижалась к маме, чья крепкая рука снова обвила ее плечи.

Паства встала, орган заполнил зал музыкой, низкие ноты посылали дрожь по ногам Лорелей. Два юных помощника в красно-белом одеянии, что волочилось по полу, погасили свечи и вывели процессию из церкви. Запах дыма с цветами сообщил о конце службы. В тот миг Лорелей поняла, как сильно изменилась ее жизнь. Ее заполнили воспоминания, она закрыла глаза и видела отца рядом. Она не хотела открывать глаза, ведь его лицо пропадет. Лорелей хотела видеть его улыбку, держать его за руку. Она могла ясно представить его, почти слышала его смех. Она боялась, что воспоминания растают, как все остальное. Неужели однажды она проснется и не сможет вспомнить, как он выглядел?

Лорелей и ее мама вышли с процессией в приходской зал. Лорелей не могла дышать, вырвалась из хватки мамы и вышла наружу. Прохладный туман окружал церковь. Лорелей набрала в легкие воздух, от тумана капли цеплялись к ее лицу. Она молилась, чтобы пошел дождь, чтобы тучи пролились холодными каплями, промочили ее, скрыли ее слезы. Да, дождь. Это было бы хорошо. Туман парил вокруг нее, ласкал Лорелей. Она уже не ощущала холод, туман стал теплым дыханием на ее шее. Туман кружился, и она была в центре, он развевал юбку вокруг ее колен, волосы перед ее лицом. Ее разум кружился с ним, словно она была вне тела. Она будто парила. Холодная ладонь сжала ее руку, утянула ее из транса, вернула в тело.

— Эй, — сказала Дженнифер, — что ты тут делаешь? Дождь собирается.

— Все равно, — сказала Лорелей. — Я была бы ему рада.

— Твоя мама хочет, чтобы ты вернулась.

— Нет, я не могу сейчас там быть. Мне нужен воздух.

— Ты не замерзнешь?

— Я в порядке, — сказала Лорелей. — Скажешь ей, что я зайду через минуту?

— Хорошо, — сказала Дженнифер. Она быстро обняла Лорелей и ушла в церковь.

Лорелей хотела вернуть чувство, что было до этого, когда ее подняло над миром вокруг нее, но миг был утерян. Она глубоко вдохнула и приготовилась к толпе родственников и друзей в церкви. Ее мама стояла внутри, вежливо пожимала руки, но смотрела на Лорелей, пронзала взглядом ее кожу, как лед. Лорелей с неохотой открыла дверь церкви, прошла внутрь, ее притягивал взгляд мамы. Она не хотела иметь дело с этими людьми, с их неловкими словами горя. Смерть делала людей растерянными. Зазвонил колокол церкви, и с каждым ударом воспоминания Лорелей об отце ускользали все дальше.

* * *

Лорелей и ее мать почти не говорили после того, как покинули дом утром. Неделя была долгим прощанием, они ехали в горы, и Лорелей сжимала урну. Она не была уверена, что сможет отпустить, когда наступит время. Машина миновала проем, перед ними раскинулась долина. Она видела это сотню раз, но в этот раз было красивее, будто в раю. Солнце светило сквозь розовые облака прямыми лучами и касалось увядающих деревьев. Снег уже выпал на вершинах, белые участки скрывались в тени среди высоких сосен на склоне горы. Лорелей знала, что ему бы понравилось.

Кассандра свернула на узкую тропу с шоссе. Дорога вилась сквозь густой лес по склону. После пары миль она остановила машину. Лорелей выбралась, сжимая урну, и пошла к маме у тропы. Они пошли по тропе рука об руку, направляясь к мостику над быстрым ручьем.

Вода бурлила на камнях, последний талый снег стекал с вершины. У берегов ручья пылали золотом осины, их изящные листья трепетали от легкого ветерка. За мостом тропа резко уходила влево, вела к полянке, что открывалась под сине-серыми пиками на горизонте. Сладкий запах деревьев смешивался с дымом костра где-то глубже в лесу. Лорелей смотрела на ручей, ритм воды, бегущей по камням, гипнотизировал.

— Готова? — сказала ее мама.

Лорелей молчала. Она смотрела на медную урну в руках, она знала, что это… это не был ее отец. Но почему она не могла отпустить?

— Лорелей, ты хочешь что-то сказать?

— Не совсем. Мам, нам нужно делать это?