Серенада Ностальгии

- Однако, мы не можем стать небрежными, Ваше Величество. Галлия, которая сохраняла нейтралитет, хотя мы до такой степени принуждали ее вступить в войну, вдруг неожиданно сама ввязалась в боевые действия - для этого обязательно должны быть какие-то причины.

- Полагаю, что так, - Анриетта ответила с таким видом, словно слова собеседника влетали в одно ее ухо, а из другого тут же вылетали.

Мазарини положил большую стопку бумаг на стол, на который облокачивалась Принцесса.

- ...Документы?

- Да. Документы, которые Ваше Величество непременно должны просмотреть.

- Это может подождать? Сейчас я немного...

- Нет, сейчас, вы должны их просмотреть.

- Если требуется утверждение, я предоставляю это на ваше усмотрение. Кардинал, вы лучше справитесь. Ну что за беспокойство...

- Просмотрите же их.

Анриетта помотала головой.

- Я искренне прошу меня простить. Честно говоря, я устала.

- Просмотрите же их! - твердым тоном повторил Мазарини. Под давлением гневного вида этого худого мужчины средних лет, над которым в народе подшучивали: "Птичий скелет", Анриетта взяла в руки верхний документ.

На нем сверху донизу были плотно записаны имена.

О боги, что это за имена?

- ...Это? - Мазарини ледяным голосом объявил, - Это - поименный список погибших во время нынешней войны.

Анриетта потеряла дар речи.

- Дворяне, простолюдины, офицеры, солдаты... не взирая на ранги и социальное положение, все имена, которые можно было узнать, записаны здесь.

- Ооо... - Принцесса закрыла лицо руками.

- Ваше Величество знает, на основании чего они умерли?

Анриетта помотала головой:

- ...Я не понимаю.

- Вы не понимаете? Нет, полагаю, вы поймете. Они умерли во имя Вашего Величества и своей Родины.

Принцесса низко поникла головой.

Мазарини заявил ледяным тоном:

- Среди министров есть субъекты, которые бредят всякое вроде: "Война тоже является внешней политикой" и, используя офицеров и солдат в роли рабочего скота, ставят под вопрос правильность военных действия, исходя из выраженных в числах материальных интересов. Ха-ха, не так уж они и ошибаются. Просто, не забывайте. О том, что даже у этих "рабочих животных" есть семья, быт, в конце концов - любимый человек. О том, что у них имелось нечто, заслуживающее того, чтобы в него верить, - Мазарини постучал по списку имен. - У лица, обличенного монаршей властью, могут иметься обстоятельства, когда оно должно решиться на военные действия. Могут иметься обстоятельства, когда оно пошлет офицеров и солдат на смерть. Просто, не забывайте. О том, что, по крайней мере, у тех, чьи имена здесь записаны, была правда и честь. О том, что, по крайней мере, у тех, чьи имена здесь записаны, был кто-то, кого они должны были защищать.

Анриетта начала плакать.

Рыдая как ребенок, она упала на колени и спрятала лицо в ногах Мазарини.

- Сколько раз мне сгореть дотла в адском пламени, чтобы стало лучше? Я все скажу. Грешная королева раскаивается у ваших ног, у ног Кардинала, который являет собой представителя бога. Ах, я скажу честно. Эта война было всего лишь отмщением, которое жило в моем сердце. Я упорно думала: если для свершения этой мести необходимо, чтобы я продала душу дьяволу, даже это меня бы не беспокоило. Однако, на самом деле, если попытаться продать душу... внутри ничего не останется. Нет даже раскаяния. Только пустота. Только простирается глубокая-преглубокая дыра.

- ...

- Я... была дурой, которая не замечала всех тех вещей. Я даже не замечала, что, забывшись от любви, обрекла на смерть всех воинов из отряда Магической Стражи и ударила по своей подруге ужасающим заклинанием. Я даже не замечала, что продолжаю войну, не ставя под вопрос, нужна она или нет. Я даже не замечала, что намереваюсь использовать силу важных для меня людей для осуществления своей личной мести. И вот, месть свершилась, и я впервые... заметила. Я заметила, что ничего не изменилось, - Принцесса, захлебываясь слезами, бормотала таким голосом, словно она молила простить ее и дать ей наставление. - Пожалуйста, объясните мне. Я... что мне лучше сделать? Исчезнут ли мои грехи, если я, по крайней мере, своими руками перережу себе горло?

Мазарини оттолкнул от себя тело Анриетты. Она подняла на него взгляд напуганного ребенка.

- Только бог может осудить Ваше Величество. Ваше Величество также не вправе судить саму себя. Монаршая власть, предоставленная от бога во имя Основателя, именно таковой и является. Несите же ее. Хоть это бремя и тяжкое, хоть оно и горькое, вы его не отбросите в сторону. Даже если в дальнейшем, полагаю, будут продолжаться ночи, когда невозможно будет уснуть, ни в коем случае не забывайте этого. Ведь все эти люди умерли во имя Вашего Величества и своей Родины. Ведь даже если кажется, что вы - правитель для декорации, все эти люди умерли во имя этого декоративного монарха. Ни смерти, ни грехи никогда не исчезнут. Скорбь никогда не будет исцелена. Все это навсегда будет терпеливо сидеть здесь и пристально смотреть на Ваше Величество.

Сердце Анриетты, словно камень, похолодело и застыло, оно желало отвергнуть любые вмешательства.