Серенада новогодней ночи

Наоборот, все тело затекло, будто избитое, ломило в висках и вдобавок сильно пахло тяжелыми индийскими благовониями. Он не любил эти запахи, отдавая предпочтение ароматам более тонким, изысканным и холодным; зато их обожала его бывшая жена.

Грубин с трудом разлепил веки.

Увидел потолок собственной спальни в своем загородном доме – ровный, приятной текстуры и мягкого сливочного оттенка, заменившего любимую Тамарой потолочную живопись, всяких там нимф, сатиров и купидонов.

Сообразил, что всю ночь проспал в одной позе, на спине, с заведенными за голову руками, оттого и неприятные ощущения в теле. Захотел потянуться и не смог. Руки что-то держало.

Перед ним возникло лицо Тамары, и Грубин облегченно вздохнул.

Все-таки это сон, пусть и не самый приятный. Ничего удивительного, что он не может пошевелиться. Во сне и не такое бывает.

– Проснулся? – осведомилась Тамара. – Ну и хорошо! А то я уже начала опасаться, что переборщила с дозой…

Грубин лежал смирно, ждал, пока неприятный сон кончится сам собой.

– Ах, да… – Тамара внимательно посмотрела на что-то, находящееся над его головой. – Если будешь хорошим мальчиком, я тебя оcвобожу.

Она бесцеремонно влезла на Грубина и протянула вперед руку с металлическим предметом. Перед носом Александра закачались большие, желтоватые, как дыни, Тамарины груди. Запах благовоний ударил в и без того нывшую голову. Он закрыл глаза и застонал.

Тамара, не так поняв бывшего мужа, кокетливо захихикала и прижалась к нему.

«А вдруг это не сон?» – эта мысль заставила его содрогнуться.

– Ну все уже, все, – пропела Тамара, – можешь уже обнять меня, мой тигр!

«Бред какой-то, – подумал Александр. – Ну не может же быть, чтобы все это происходило на самом деле!»

– Тамара, – прохрипел он, – уйди, пожалуйста!

Тамара, нисколько не обидевшись, слезла с него. Грубин перевел дыхание, подвигал руками. Кисти по-прежнему были крепко соединены. Медленно поднеся их к глазам, он увидел нечто ярко-розовое, пушистое, в бусинках и перьях.

«Этого еще не хватало! С ума она сошла, что ли?!»

– Хорошая штука, правда? – довольно улыбнулась Тамара. – Настоящая легированная сталь, а выглядит как банальная игрушка из секс-шопа. Иначе было бы не пронести через таможню. Про стоимость этих наручников я уж и не говорю… Но что такое деньги, мне для тебя ничего не жалко!

– Открой их, – потребовал Грубин.

– Обязательно открою. Сразу же, как только мы с тобой обо всем договоримся.

Грубин сделал усилие и сел, прижавшись голыми лопатками к никелированным прутьям кровати.

«Это она, значит, пристегнула меня на ночь к прутьям… Стоп! А как я вообще здесь оказался, я же разговаривал с ней в отеле?!»

– Тебе не холодно? – заботливо осведомилась бывшая жена.

Только теперь Александр осознал, что на нем, кроме розовых наручников, ничего нет.

– Впрочем, ты же у меня закаленный, так что и одежду твою я верну после того, как мы обо всем договоримся.

Грубин молча смотрел на нее. Два желания возникли в нем одновременно и тут же начали между собой непримиримую борьбу.

Первое было сильным и ярким. Первобытный самец, угрожающе щеря крепкие клыки, требовал немедленно броситься на обнаглевшую самку, силой отобрать у нее ключ от наручников и вернуть себе свободу. Самку же, осмелившуюся так издеваться над мужчиной, немедленно вышвырнуть вон из пещеры. И пусть еще скажет спасибо, что дешево отделалась.

Грубин был согласен с этим самцом в том, что легко мог бы справиться с Тамарой даже со скованными руками. Но нападать на женщину, применять к ней силу…

Второй голос, голос цивилизованного человека и джентльмена, предлагал Грубину стать на путь переговоров. Надо же выяснить, для чего бывшая жена это сделала, каким образом и кто ей в этом помогал. Если же послушать мускулистого, но не обремененного интеллектом собрата (легкий презрительный кивок в сторону первобытного самца), то вряд ли удастся что-либо узнать. Вышвырнутая из пещеры Тамара едва ли захочет давать объяснения.

«Надо подумать», – сказал им обоим Грубин. Вслух же сообщил Тамаре, что ему надо в ванную. Тамара не возражала.

Наручники причиняли определенные неудобства, но он все же принял душ, почистил зубы и даже побрился. От прохладной, насыщенной cеребристыми пузырьками воды сразу же стало легче. Тело ожило, боль в висках ушла, и мозг заработал как прежде – четко, ясно, размеренно и спокойно.

* * *

Тамара предусмотрительно утащила даже купальный халат из ванной. Грубин вернулся в спальню, кое-как обернувшись полотенцем, уселся в кресло и объявил Тамаре, что готов ее выслушать.

– Ах, я так волнуюсь, – пропела Тамара, – как восемнадцать лет назад, в первую нашу встречу…

Грубин посмотрел на нее удивленно: она не притворялась, в самом деле была взволнована – стояла перед ним, прижав руки к груди, и часто моргала густо накрашенными синей тушью ресницами.

– Сандро, любовь моя! Я хочу, чтобы у нас с тобой все началось сначала!

– Это невозможно, – мягче, чем собирался, ответил он.