Серьезное и смешное

Да, трудная у нас профессия. …Собственно, не у нас, а у них — я ведь уже тридцать лет не конферансье, и если выступаю, то случайно… Концертов я уже давно не веду, но меня как активиста Центрального Дома актера и Центрального Дома работников искусств иногда просят: «Алексей Григорьевич, скажите несколько слов перед началом» или «Скажите несколько слов после окончания», — я и говорю эти «до» и «по», а просят-то не заранее, а тут же, или в антракте, или в конце вечера, или даже издали, жестами показывая: «нужно, ну вот как необходимо»… И я иду и говорю свое «по»…

Кстати, попытаемся разобраться, что же такое экспромт в конферансе? Принято считать, что это  о т в е т  на брошенную из зала реплику или пресловутый «разговор с залом». Да, такой экспромт, если он остроумный, вещь хорошая, нужная, его даже иногда потом цитируют, но это отнюдь не  н е п р е м е н н ы й  компонент, это редкий эпизод, случайность, а не основное в работе конферансье.

Что же основное? Мне кажется — и м п р о в и з а ц и я — «особый вид творчества  б е з  п р е д в а р и т е л ь н о й  п о д г о т о в к и». Это родная сестра экспромта, но не такая… заносчивая! Ведь если реплика веселая, задорная, экспромт-ответ всегда должен переиграть, переострить, а если реплика бестактная, дерзкая — отомстить. Такой бой, повторяю, редкое явление, а импровизация — ежедневный непременный компонент конферанса: в концерте, который ты ведешь сегодня, есть артисты, новые для тебя, — тогда ты расспрашиваешь их, разузнаешь  п р о  них и идешь говорить  о  н и х; или твои старые знакомые сегодня выступают в необычной для них манере. Все это темы для импровизации, и, если тебе удалось без предварительной подготовки интересно о них поговорить, хорошо подать их, — ты импровизатор (но не экспромтист)!

А если даже ты не умеешь импровизировать, это вовсе не значит, что ты плохой конферансье! Нет, если ты конферансье-актер и у тебя заготовлен и проверен разговор о певице, шутка о жонглере, злые слова об ультра-модно-нелепых танцах — сыграй эти интермедии и репризы так, будто эти твои сравнения, наблюдения, шутки  т о л ь к о  в о т  т е п е р ь  н а  с ц е н е  п р и ш л и  т е б е  в  г о л о в у, будто ты подыскиваешь слова… И ты — импровизатор! И тогда зритель, даже если уже слышал от тебя эту репризу, с удовольствием улыбнется, — ведь если мне рассказывают анекдот, который я уже слышал, но анекдот и рассказчик талантливы, — я опять смеюсь…

Недавно мой старый друг Симон Дрейден выпустил книгу «А. В. Луначарский о массовых празднествах, эстраде и цирке». Прочитал я ее с интересом, и, конечно, мне особенно приятно было читать те высказывания Луначарского, которые Дрейден записал с моих слов:

«Театральная пародия — хорошо, вышучивание слабых сторон и уродств театральной, литературной, музыкальной жизни — прекрасно, но… только ли? Слишком уж беден и ограничен, носит узкоцеховой характер выбор мишеней для стрел. Жизнь подсказывает неизмеримо больший обзор тем для театральной публицистики. Смело и глубоко беря такие темы из окружающей действительности, театр мог бы стать трибуной подлинной общественной самокритики, нужной нам как воздух. Путь это не легкий. Возможно, что кое-кто из людей, лишенных чувства юмора и боящихся, как черт ладана, малейшего намека на сатиру, станет ставить палки в колеса. Ну что ж. Если взмахи бича вызваны стремлением бороться с действительными недостатками, настоятельно требующими исправления, и тут нет никаких побочных мотивов, нет озлобленного брюзжанья обывателя, — театр выполнит свой гражданский долг и в конечном счете всегда найдет поддержку».

* * *

«Шутить! и век шутить! как вас на это станет!» — бросает Чацкому Софья, обозленная его насмешками.

Век шутить я еще не успел, но на полвека меня стало. И если я могу что-нибудь вспоминать без чувства досады, то именно то, что никогда не заискивал у дурного вкуса, уважал своего зрителя и старался добиться его уважения; не только развлекал, но старался в масштабе того маленького искусства, которому посвятил многие годы жизни, помочь своему зрителю любить достойное любви и презирать мешающее честно жить и радостно творить…