Серьезные люди

Но она пришла в себя и заорала! Стала бить его кулаками, царапаться, кусаться и снова орать на весь дом. Надо было одновременно и рот ей зажимать ладонью, и когти ее удерживать, чтоб морду не разодрала, — сильная сучка-то оказалась, — и дело свое жаркое делать. Потому и другого выхода у Роди не осталось, как немножко придушить ее, чтоб притихла, и он смог бы наконец осуществить до конца свое испепеляющее желание, каждый раз возникавшее, когда он наблюдал ее из окна, медленно вынимающую свою длинную ногу из машины. Он почти зверел в такие моменты. И вот же — сбылось, так теперь и выхода другого нет, чтоб ее утихомирить, не бить же головой об пол! А то, что делал он, вовсе не казалось ему изуверством или зверским насилием, — да что ей, впервой? Небось, кроме мужа, и других мужиков имеет, оттого, небось, и злилась, примчавшись, что сорвалось у нее где-то. Иных мыслей у Родиона просто не было.

Но он заметил другое: когда маленько сжимал ей шею, она переставала сопротивляться, зато дергалась так, что страсть в нем вскипала с новой силой, и он уже терял самообладание, все чаще сжимая и сжимая ее горло.

Он взял свое и отвалился в сторону, но она-то не шевелилась. И когда он наконец пришел в себя и посмотрел, чего замолчала, вот тут испугался: мать честная, да неужели?! Точно, пребывая в одурении, он «пережал», задушил красавицу, и сам того не заметил…

Какой же страх на него сразу навалился! Какой дикий ужас!

Он понял, что надо немедленно линять. Не до вещей уже. И ее трогать нельзя, пусть так и лежит. Может, решат менты, что она любовника к себе привела, а тот садистом оказался, вот и поплатилась… бедная…

Ушел Родион тогда через технический этаж и во двор вышел через соседний подъезд. И на беду свою сразу наткнулся на соседскую бабку, которая знала его еще маленьким. Та и в разговоры: что да как? А чего в этот дом заходил?

Отговорился тем, что зашел к приятелю, а того на месте не оказалось. Только и бабка ведь была не промах, все свое: а кто ж тебя, милок, исцарапал так? С кошкой воевал?.. Ну, пошутили и разошлись. Но на сердце у него было неспокойно. Хоть прямо уезжай!.. Решил подождать развития событий. И они развернулись не в его пользу…

Поздно ночью, видно, вернулся муж, увидел кошмар в комнате и немедленно вызвал милицию. Понаехало ментов! Машина за машиной — и все с мигалками. Во дворе — как днем. Оказалось, тот мужик был большой шишкой, чуть ли не депутатом каким-то. Вот менты и старались. И, странное дело, привезенная ими с собой собака сразу «взяла след».

А Родион и забыл, что делал всякий раз, выходя из «отработанной» квартиры. Да еще и на техническом этаже свои следы оставил.

Потом начался опрос жильцов: кто что видел. Встряла и та бабка, что днем Родиона видела. Да оно и как иначе-то? Вон какие ужасы соседи рассказывают! Изнасильничал и удушил красивую, молодую женщину. К тому же еще и беременную. Одним махом две жизни уничтожил.

Он все это видел из окна. И понял: пора бежать, зря тянул! Но бежать не успел: ментовская собака оказалась проворнее, прокусила ему ляжку, а дальше — известное дело.

Муж той несчастной объявил, что не даст жить подонку, даже если суд отправит его на длительный срок. А к расстрелу уже не приговаривали, значит, вплоть до пожизненного.

Однако адвокат, назначенный для защиты, оказался дошлым не только в законах, но и в медицине, во всяких психиатриях, душевных отклонениях. Хорошо, что судебные заседания проходили в закрытом режиме, а то от присутствующих в зале и ему бы крепко досталось. Но такова уж адвокатская доля: защищай, кто бы ни сидел на скамье подсудимых, это — твой долг, а не желание. Словом, он постарался доказать, не снимая тяжкой вины со своего подзащитного, что трагедии бы не случилось, если бы женщина фактически сама не спровоцировала Мешкова совершить над ней насилие. Раздевалась в присутствии мужчины, не зная, что он видит каждый жест ее, — а она все же сперва разбросала и потом аккуратно сложила свою одежду на диване и рассматривала себя в зеркале. Только теперь сообразил Родион, что она хотела увидеть… «Да если б он знал!» — уговаривал он себя и адвоката, в подробностях описывая свое физическое и душевное состояние в те минуты при виде такой сумасшедшей картины…

Вот на этом и построил адвокат свою защиту.

Приговор у женщины-судьи тянул на пожизненное. Но стараниями адвоката, ссылавшегося на мнение психиатров, Мешкову присудили, как насильнику и убийце беременной женщины, совершившему преступление с особой жестокостью, по признакам статьи 105-й пункты «г» и «д», все же снизили планку до двадцати лет. С чем он и прибыл в Мордовию.

Михаилу, уже «тянувшему» свой срок и не вдававшемуся в подробности убийства, совершенного Родионом, этот мужик на первых порах как-то даже приглянулся. Вот тогда тот и начал делиться своими профессиональными секретами, понимая, что до конца срока не дотянет. А так, может, кому его опыт и пригодится.