Серьезные отношения

– Так это у нас Аннушка Олеговна. Всем королевам королевишка! О как! – поучительно поднимает палец к верху Василий Иванович, и мы вместе смеемся.

Мое хорошее настроение заканчивается ровно после третьего урока, когда на перемене я просматриваю домашнее задание Макса и, открыв тетрадь, наблюдаю девственно-чистый лист.

– Максим! – подзываю мальчика к себе. – А где твоя домашняя работа по русскому?

 Мальчик сконфуженно молчит.

– Ты почему ее не сделал? Ты же все в дневник записал. Папе показывал?

Несколько мгновений Макс мнется, а после нехотя говорит.

– Папы был вчера занят. К нам тетя Оля приходила.

– Тетя Оля? – переспросила я, не совсем понимая, в чем причинно-следственная связь между какой-то Олей и домашкой Макса.

– Ну да, – кивнул он. – Тетя Оля. Папина невеста.

Я почти физически почувствовала, как краска схлынула у меня с лица.

«Вот так, Поля! Ты тут наряды все утро выбираешь, а у него невеста есть, оказывается!»

Было даже как-то странно, что этот мужчина выделяется среди всего стада баранов. Оказывается, мне только показалось.

Глава 8 Андрей

– Ты меня сегодня удивил, – говорит Оля, разуваясь в прихожей. – Просишь встретиться среди недели. Потом приехать к тебе домой. Может, еще и замуж позовешь, Макаров?

– Прости, Оль, но жениться я не намерен ближайшие лет пятьдесят. – хмыкаю я и забираю у нее из рук сумку с продуктами.

 Она окидывает мою физиономию пристальным взглядом и скептически замечает:

– А ты уверен, что столько проживешь? Особенно с твоим образом жизни?

– Тем лучше, – скалюсь в ответ и шуршу пакетом. – Ты что-то вкусненькое принесла?

– Забежала в кулинарию и купила чизкейк. Макс же его любит, по-моему.

  Ну, это – по-твоему!

Макс, избалованный домашней едой бабушки, терпеть не может Олькины вкусности из кулинарии.

Зато люблю я. Мы-то не такие балованные.

Хотя на мою стряпню сын не жалуется. Просто у него предвзятое отношение к Оле.

– Пап, может, вы с мамой помиритесь, – периодически подначивает он. – Глянь, какая она красивая у нас! Будем жить вместе. Представляешь, как здорово будет?!

О, да, сынок! Я-то прекрасно представляю, как здорово будет: мама с папой просто поубивают друг дружку, и все!

– Держи направления. – Олька сует мне несколько больничных квитков. – Люди знающие посмотрят твоего «трудного» и все объяснят. На коньяк только не жмоться, как ты обычно это делаешь.

– Коньяк детскому доктору? – прифигел я.

– Поверь, они тоже люди! – фыркает Олька и скрывается на кухне, где уже надутый, как индюк, сидит над миской гречневой каши Макс.

Уроки он делать сам отказался без меня и демонстративно утроил бойкот Олиному приходу.

Надо отдать должное моей подруге: она честно пытается найти подход к Максу, но тот, словно ежик, сворачивается в такие моменты в колючий клубок и не подпускает ее к себе ни на шаг.

Пока Оля деловито хозяйничает на моей кухне, сын уходит в комнату, где без зазрения совести включает на всю катушку очередную битву в компьютерную игру полупридурковатого блогера.

Устраивать скандал на глазах женщины совсем не хочется, поэтому я, нервно хватая пачку сигарет ухожу на балкон, где с каким-то извращенным удовольствием затягиваюсь, малодушно желая свалить куда-то из собственной квартиры.

– Что-то случилось? – раздается голос Ольги за спиной.

Оборачиваюсь, на мгновение, пробегаясь по голым Олькиным ногам оценивающим взглядом.

«Вот, казалось бы, чего тебе еще, придурок, надо?! Красивая баба сама к тебе приехала, ластится, жмется, заигрывает, а тебе, дубине, хоть бы что!»

Я уже знаю ответ, и кроется он в голубых глазах Полины Геннадьевны, и сейчас Оля, прижимающаяся внушительным бюстом к моей спине, почему-то не привлекает, а, напротив, раздражает.

– Что-то не так? – Подруга женщина умная и все подмечает.

Я делаю затяжку, стряхиваю пепел и поворачиваю голову.

– Да, что-то запуталось все как-то в последнее время, – уклончиво отвечаю я, не зная, как сказать ей дальше, что не хочу больше встречаться.

Олька хорошая.

У нее за плечами ранний неудавшийся брак, парализованная мать на руках и много всяких «тараканов» в голове, которые мешают ей завести нормальные отношения. И обидеть ее вовсе не хочется, но, кажется, все же придется.

– Ты, Макаров, не юли, – внимательно, но не зло смотрит Олька. – На тебя это не похоже.

Снова отворачиваюсь и, чувствуя, как руки женщины соскальзывают с моих плеч, забирая с собой совсем не нужное мне тепло, устремляю бесцельный взгляд на соседние балконы.

– Ты любила когда-нибудь, Оль? По-настоящему?

 Она становится рядом и, облокотившись о перила балкона, забирает у меня из рук сигарету. Делает жадную затяжку и отвечает:

– Любила. И что с того?

– А я – нет.

– Ты не много потерял, хочу тебе сказать, – усмехается она. – Это только поначалу круто.

– А потом – не очень? – толкнул ее плечом в плечо.

– Капец как «не очень»! – хмыкнула Олька. – Ты что ж, Макаров, уже и кандидатуру приметил?

Я вздохнул, посмотрел на свежее весеннее небо, словно прогретое солнцем, и неосознанно улыбнулся.

– Приметил.