Серьга Артемиды

Настя думала только о том, что ни идти, ни стоять она не может. Ну, просто не может, и все тут.

Они выбрались за забор, где так же молотили двигателями грузовики, бегали люди с катушками и коробами и пахло автомобильным выхлопом и мокрой землей.

– И не позавтракали, – продолжала Джессика. – И чаю не по пили! Когда теперь чаю попьем?

Над улицей Московской, уходящей к церквушке, висело низкое хмурое небо, лужи морщились от ветра, и голые плакучие ивы, окружавшие крохотный прудик, путались ветвями в коричневой холодной воде.

У Насти застучали зубы. Постучат, постучат и перестанут. А потом опять.

Они постояли посреди улицы.

– Куда пойдем? – спросила Джессика очень сердито.

– Я не знаю, – уныло сказала Настя.

Тут дверь ближайшего микроавтобуса распахнулась и по высоким и узким ступенькам скатилась Мила. Настя так обрадовалась, словно встретила среди тайги близкого и приятного человека.

– Мила!

Та остановилась и оглянулась. Настя заковыляла к ней.

– Мила, вы меня не помните? Я в институте на прослушивании была, я вас видела вместе со Светой Дольчиковой. Там еще этот… Игорь Маркович был! Помните?

Мила пожала плечами.

– Наверное, помню, а что такое?

– Да я хотела у вас спросить! С вами поговорить! То есть, просто спросить, а можно и поговорить!

– Господи, то спросить, то поговорить, – нетерпеливо перебила Мила. – Мне некогда сейчас.

– А когда вы освободитесь?

Тут она неожиданно засмеялась.

– Часов через десять-двенадцать, – сказала она. – А что такое случилось?

– Нас Олег Аллилуев пригласил, – вставила Джессика и опять попала в точку.

– Олежка? – обрадовалась Мила. – Нужно было так и сказать! Он еще не подъехал! Вы полезайте в гримваген, – она подбородком показала на микроавтобус. – Там, по крайней мере, тепло. Я сейчас прибегу.

И умчалась.

– А чего такое гримваген? – спросила Джессика.

Настя, не отвечая, забралась по ступенькам, распахнула дверь, чуть не упала и головой вперед ввалилась в теплое нутро микроавтобуса.

Здесь горел яркий свет, было сильно натоплено, диваны по обе стороны прохода завалены какими-то вещами. Пахло кофе и табаком, одним словом, рай.

Настя повалилась на диван, кое-как отпихнув барахло, проворно расстегнула пряжки на проклятущих туфлях, скинула их и застонала от счастья. И закрыла глаза.

Рай, рай.

– А чего тут делают, в этой машине? – спрашивала Джессика. – А рация для чего? У них телефонов, что ль, нету? Тут прям спать можно! И раковина! Чего, и вода идет?

Она повернула кран. Вода пошла. Джессика восхитилась.

Настя так и сидела, закрыв глаза. Ледяные скрюченные пальцы на ногах постепенно оживали, расправлялись, и вдруг страшно зачесались. Настя принялась остервенело чесать ноги друг об друга.

…Как же она домой поедет? Босиком? Пытку туфлями она больше не вынесет!

Распахнулась дверь, заглянул какой-то парень:

– Мила здесь?

– Убежала.

Дверь захлопнулась.

– Насть, – сказала Джессика. – Чего ты все время молчишь и на меня внимания не обращаешь?

– Я обращаю.

– Я ж не виновата, что тебе ноги натерло! Ты мне скажи, для чего нужна такая машина, а? С краном! Со светом!

– Для съемочной группы, – объяснила подкованная Настя туманно. – Ты что, в интернете никогда не видела, как кино снимают? Тут можно посидеть, если… если дождь. Или подождать, если надо ждать.

– Тут у всех такие?

– Я не знаю, Джесс, – призналась Настя.

Распахнулась дверь, девушка торопливо взобралась по ступенькам.

– Мила рацию забыла, – запыхавшись, сказала она. – Вы не видели ее рацию, девчонки?

– На столе рация.

– Точно, спасибо! А вы чего тут сидите? Кого ждете?

– Аллилуева, – сказала Настя.

– А кто такой Аллилуев? – уже с улицы удивилась девушка, и дверь захлопнулась.

– Никто не знает, – сказала Джессика сокрушенно. – А он режиссер! А его никто не знает!

– Он подменяет их режиссера. Аллилуева они никогда не видели.

– Вот дела!

Настя наклонилась и стала чесать ступни.

– Как ты думаешь, снег пойдет? – спросила Джессика. – Чего-то мне надоело на съемке! Если так каждый день, со скуки помрешь.

– Да не было еще никакой съемки, – сказала Настя. – Они только готовятся.

Джессика зевнула и привалилась спиной к диванным подушкам. В этом диковинном автобусе диваны были с подушками! От тепла ее разморило и потянуло в сон.

– А где артисты, а? Как ты думаешь, они уже приехали?

Они сидели так довольно долго и переговаривались – довольно вяло, – и уже Джессика подтянула ноги и укрылась пледом, и Настя принялась неудержимо зевать, и тут прибежала Мила.

– Девчонки, – громко заговорила она, – на улице холод, ужас, а у нас две сцены уличные! Вы что, спите? Вы даете!.. Олежка приехал, смотрит сейчас, как выставились.

Настя моментально вскинулась и сделала вид, что она и не думала спать.

– Я сказала, что вы здесь, он сказал, чтоб минут через сорок подходили, он сейчас занят.

– А можно посмотреть?

– Где мой сценарий? – сама у себя спросила Мила. – Я была со сценарием или без, кто видел? Что посмотреть вы хотите?

– Ну… что там происходит.