Сергеев и городок

Впрочем, долго искать ему не пришлось: стоило Сергееву выйти в коридор, как нос его сам повел в нужном направлении. Сортир второго отделения слышен был далеко — как своими запахами, так и звуками, довольно порой впечатляющими. И конечно же, он никогда не пустовал. Сергеев обнаружил здесь трех меланхолических курильщиков, из которых двое — в спортивных штанах с отвислыми задами — стояли, а третий — без штанов — сидел «орлом» на цементном возвышении. Тут же сердитая уборщица в сером халате тыкала шваброй в ноги изможденному субъекту, качавшемуся над писсуаром. И еще… еще какой-то лохматый человечек крался вдоль стены, выглядывал что-то в ее трещинах и время от времени быстро выстреливал резинкой — прямо как лягушка своим языком.

Сергеев поборол минутную застенчивость и облегчился, не забыв уделить разумную толику для «общ. ан». Здесь же на подоконнике он нашел целое общество банок, уже наполненных мочой всех цветов радуги, и свою пристроил туда же. Казалось, ничто больше не удерживало его в этом зловонном «заведении», но… Сергеева заинтересовал странный человечек с резинкой.

— Кто это? — тихо спросил он у одного из курильщиков.

— Кто?.. А… Это Сёма, — курильщик равнодушно покосился на лохматого. — Тараканов бьет.

Сергеев вгляделся — Сёмино лицо показалось ему знакомым.

— Эй, — спросил он, — ты не Стрекалов Сёма?

Лохматый едва удостоил его взглядом.

— Не мешай ему, — курильщик хмыкнул. — Вишь, сколько у него работы.

Это была правда. Теперь только Сергеев заметил их — самых многочисленных обитателей второго отделения. Тараканы здесь были повсюду: и на стенах, и на потолке, и на полу; всех возрастов, живые и мертвые, они висели гроздьями в углах и хрустели под ногами, словно шелуха семечек. Иные сидели в глубокой задумчивости и только посторонялись немного, если сигаретный пепел падал им на голову; иные, наоборот, носились как угорелые — так, что даже Сёме было за ними не угнаться. Некоторые, судя по их внушительным размерам, доживали в сортире до глубокой старости, а некоторые гибли во цвете лет, угодив в «толчок» или в банку с мочой.

И хотя болезнь притупила в Сергееве остроту восприятия, он содрогнулся в отвращении.

— Ну и гадость! — вырвалось у него. — Лежать не захочешь в такой больнице.

Курильщики посмотрели на Сергеева, потом иронически переглянулись:

— Новенький, что ли?..

Один из них снисходительно усмехнулся:

— Погоди, мужик, обвыкнешь… — и медленно сплюнул на пол.

Собака Стрекалова

Валерка Стрекалов, старший брат лохматого Семы, тоже был маленького роста. От маленьких родителей своих братья унаследовали полдомика, разгороженного внутри на множество клетушек. Достигнув положенного возраста (но не роста), Валерка женился на пигалице Анчутке и создал собственную маленькую семью. Места в домике вполне хватало для троих маломерков, и даже для четверых, когда у Валерки случилось крошечное прибавление. За двести семьдесят пять рублей молодые купили в универмаге мопед, и это была их самая крупная покупка. В остальном же Стрекаловы тратились экономно, потому что лопали мало, а одежду покупали со скидкой в детском отделе.

Вечерами, окончив дневные делишки, собирались они за столом и ужинали из блюдечек. Потом Анчутка шла в огород. Валерка выкатывал из сарая мопед и продолжал нескончаемую его починку. Дурачок Сема садился рядом на корточки и задумчиво разглядывал гайки и шестеренки, разложенные на тряпочке. Прикасаться к машине ему воспрещалось, поэтому он держал руки за спиной, со страхом и надеждой ожидая, что мотор затрещит и выпустит голубой вкусный дым. Дите Стрекаловых лежало весь вечер спокойно, как все недоношенные дети, на крылечке в половинке от чемодана.

Жизнь их могла бы показаться идиллической, и была бы таковой, если б не одно обстоятельство. Заборчик Стрекаловых естественным образом соединялся с другими заборами по улице Котовского. Полдома их стояли в ряду с прочими домами, и хуже того — смыкались стеной с половиной Глебки Макарова. Макаров, мужик деловой и сильный, давно уже вырастил свою пол сдвину в большой дом, под стать себе и своему хозяйству. Так что стрекаловское жилище, прилепившееся сбоку, казалось рядом с ним не более чем курятником. Сему, понятно, эта унизительная пропорция не беспокоила, на то он и дурачок, но вот Валерку съедала обида. Обида не только на Макарова, но и на других соседей, живших, как назло, богаче Стрекаловых.