Сергей Бондарчук. Его война и мир

Учеба на курсе у Юрия Николаевича – счастливейшее время моей жизни. Теоретическим размышлениям, пространным лекциям на темы искусства Озеров предпочитал практический метод обучения. На мой взгляд, это замечательно, лично мне практическая режиссёрская работа в студенческие годы дала очень много. В конце 80-х Юрий Николаевич снимал эпопею «Сталинград», пожалуй, последнюю полномасштабную картину в истории советского кино, и забрал весь наш курс вместе с собой в Чехословакию (тогда там ещё дислоцировались наши войска и боевая техника), на съёмки батальных сцен. У каждого на съёмочной площадке было задание – мы организовывали движение по кадру на втором плане: выстроить группу солдат, дать им отмашку к действию, когда пошли танки, и так далее… Бегали на поле боя туда-сюда, и это было счастье: работаешь по профессии, осваиваешь азы кинопроизводства в интернациональной группе, и за это даже получаешь зарплату. Ещё Мастер занял всех нас в маленьких ролях. Я играл в одном из эпизодов солдата, принимающего огонь на себя. Юрий Николаевич к своим ученикам относился очень трогательно, многие из нас до сих пор это помнят. Я плечо Мастера всегда ощущал, не только во время учебы, до самого последнего дня жизни Юрия Николаевича. Очень хорошее это ощущение. В институте, бывало, на правах сына друга деньги у него занимал, курс меня делегировал, и я «стрелял» сотенную на всех. Никогда он не отказывал…

В моё время во ВГИКе училось много интересных людей: Ваня Охлобыстин, Рената Литвинова, Рома Качанов, Рашид Нугманов. Светлой памяти Сергей Аполлинариевич Герасимов называл наш курс звёздным. Но я среди этой «звездной» поросли не затерялся, и не потому, что Бондарчук, а скорее потому, что я – студент режиссёрского факультета – актёрствовал на всех вгиковских подмостках. У себя на курсе – понятно: мы же на занятиях по мастерству ставили отрывки и сами играли друг у друга. А меня звали сыграть не только ребята из других режиссёрских мастерских, (на курсе у Сергея Александровича Соловьёва не одну роль сыграл), но даже будущие актёры; у баталовцев (актёрская мастерская Алексея Владимировича Баталова) я почти во всех постановках был занят.

Мне кажется, у любого, кто чувствует в себе актёрские задатки, до поры до времени внутри существует закрытая дверь. У кого-то на ней висят увесистые амбарные замки, у кого-то маленькие замочки, и нужен человек, который подберет к твоей двери тайные ключи или ключики. Во ВГИКе у нас был очень хороший педагог по мастерству актёра Юрий Борисович Ильяшевский, благодаря ему я и раскрылся. У меня внутри даже не замочек был, а лёгкая защёлка, Ильяшевский произвел несколько изящных движений – и моя дверь отворилась: я почувствовал себя лицедеем в самом высоком смысле этого слова, я ощутил состояние полной свободы.

В начале 90-х у Юрия Николаевича Озерова появились сопродюсеры: немцы, французы, и он продолжил тему Сталинградской битвы картиной «Ангелы смерти». В ней я сыграл реально существовавшего защитника Сталинграда снайпера Зайцева – первую главную роль в кино.

В детстве я даже не задумывался: а хочу ли стать актёром? Отец начал снимать «Степь», я был в возрасте Егорушки, но его сыграл Олег Кузнецов. Правда, вертелось тогда в голове: почему папа снимает другого мальчика, почему не меня? И это была не ревность, просто вопрос: чем же я-то не сгодился, я бы тоже смог… а сейчас думаю: если б снимался я, ничего бы хорошего со мной не произошло. Спасибо отцу за то, что Егорушкой стал посторонний человек. Что я, десятилетний, увидел бы на съёмках? Что коллеги воспринимают отца, как глыбу, что даже в рабочих, самых тесных, товарищеских отношениях между отцом и всеми участниками фильма всё равно сохраняется дистанция. Дома, в семье передо мной существовал другой образ отца, и хоть я тогда уже понимал, насколько колоссальный он человек, но, соприкоснувшись с этим воочию, начал бы стесняться, дрожать от страха, что подведу его…