Сергей Дягилев. «Русские сезоны» навсегда

«На другой день после твоего отъезда, – пишет Дягилев своей мачехе, – у нас был театр – Спящая Красавица, я был принц, который целовал руку красавицы и она просыпалась. Этот театр нам доставил удовольствие большое»¹³.

«Вчера, 27 июля мы устроили для бабушки концерт […] Сезя говорил басни Крылова: “Свинья под дубом” и “Лебедь, рак да щука”, и играли в четыре руки Marche Solennelle,[27] который, впрочем, он ужасно не хотел играть […] Marche Solennelle шел плоховато, потому что Сезя не захотел ни разу репетировать его. Но его игра была стушевана блестящей игрой Лины, который играл соло “Веселый Крестьянин” comme un pianiste[28] наизусть и с большим чувством, толком и, даже с маленькой остановкой. Кроме этого Линчик исполнил “Воздушный корабль” Лермонтова. Джёдж исполнил “Что ты ржешь, мой конь ретивый”. С большим также чувством, толком и громадными остановками, во время которых он сопел и мычал. Затем я играл с M [Monsieur[29] ] Нуссбаумом в четыре руки “Песни без слов” Мендельсона, потом одну-две вещи из тех нот, которые ты мне прислала. Всем нам страшно аплодировали и меня заставляли играть соло два раза. […] Бабушка меня страшно балует: выписывает одну книгу за другою. Недавно я кончил читать “Князя Серебряного”, а теперь уже читаю “Ивангое”[30] в которое впиваюсь не менее, чем в “Князя Серебряного”.

Ну, милая мамочка, теперь уж ты не можешь написать, что я тебе мало пишу: я тебе, кажется, все до мельчайшей подробности написал. Ах, впрочем нет: у Мурки родились дети, такие же миленькие, как и она сама; их пять, но двух пришлось выбросить в реку, потому что она может кормить только трех. По вечерам я читаю бабушке, Сезе и Лине вслух: “Ревизор”, над которым, особенно Сезя, страшно смеется. Но довольно. Братья, Кика и бабушка тебя крепко целуют, а я еще крепче целую тебя и папу в лобик, щечки, а папу еще и в усики. Сережа»¹⁴.

В Пермской мужской гимназии, в которой учился Дягилев, культурная жизнь кипела ничуть не меньше. 4 февраля 1888 года Сергей играл в школе вальс Шопена и пьесу Рубинштейна, также он исполнил несколько популярных романсов. Школьный товарищ Сергея Дягилева, тот самый, который называл дом Дягилевых «пермскими Афинами», вспоминает: