Сергей Есенин. Биография

“Необходимо провести соответствующие исследования, прежде всего, текста стихотворения, с целью выяснения, чем и когда, кем и кому оно было написано”[1747]. Так сформулировали важнейшую задачу, стоящую перед современной филологической наукой, творцы мифа об убийстве поэта.

Они же и приступили к решению этой задачи, не пренебрегая самыми разнообразными, в том числе и экзотическими, аргументами. Пожалуй, больше остальных отличился Виктор Кузнецов, который, детально изучив рукопись стихотворения “До свиданья, друг мой, до свиданья…”, обнаружил там провокационный намек-указание, подброшенный внимательным потомкам наглыми фальсификаторами: “О том, насколько поверхностна и небрежна экспертиза вызывающей спор элегии, свидетельствует следующий факт: вверху над строчками псевдоавтографа “До свиданья…” нарисована… голова свиньи <…> Уши тонированы вертикально, а морда хрюшки горизонтально – на нечаянную кляксу никак не похоже”[1748].

Впрочем, основной метод Кузнецова заключался в строго научном стилистическом анализе стихотворения: “Канцелярское выражение “Пред-на-зна-чен-но-е расставанье” явно не есенинское, как и ”…без руки и слова” <…> Да и все восьмистишие, на наш взгляд, интонационно чуждо Есенину”[1749]. Еще более основательно подошел к делу Федор Морохов, включивший в свою книгу о поэте специальную главу под впечатляющим заглавием “Литературоведческий, алгоритмический, психологопатофизиологический анализ и выводы об убийстве Есенина по идейнополитическим мотивам”[1750]. Какой же тезис выводится из этого анализа?

“Стихотворение написано не в творческом стиле поэта, без художественных образов, это не есенинская лирика, а письмо-алиби, оставленное Эрлихом”[1751].

2

Как итог этой двадцатилетней битвы за Сергея Есенина в 2005 году вышли книга и сериал о поэте, предложенные телеканалом ОРТ и издательством “Амфора” в одном пакете. Здесь все свелось к уже знакомому нам сюжету – убийству Есенина Блюмкиным по приказу Троцкого, которое представлено как очередной этап большого заговора евреев против русского народа.

С особенной прямотой сюжет этот изложен в книге Виталия Безрукова, по которой снят сериал. Автор неслучайно противопоставляет богатырскую половую силу Есенина сексуальной неполноценности еврейских поэтов. “Поэт ты, слов нету, большой, – объясняет Есенин Пастернаку в романе. – А он у тебя, ей-богу, такой маленький… Я слыхал, что вам обрезают, но чтобы так…”[1752]; а Рабиновичу недвусмысленно заявляет: “У тебя в штанах недоразумение”[1753]. По контрасту, сам поэт в постели творит чудеса. “Сереженька, любимый… У меня с тобой всегда, как в первый раз!.. – признается ему Зинаида Райх. – Я даже теряю сознание от наслаждения”[1754]; свою третью жену Айседору Дункан Есенин поражает “неутомимостью”[1755], а Галина Бениславская на собственном опыте убеждается, что “он всегда давал возможность женщине испытать “восторг сладострастья”, сколько ей этого хотелось”[1756]. Несомненно, производительная мощь Есенина-“мужика” должна ассоциироваться с творческим избытком Есенина-поэта – на зависть инородцам, бесплодным духовно и физически.

Увы, они берут числом и коварством. С первых страниц романа великий русский поэт оказывается в плотном кольце евреев. Сначала его бьют советские еврейские поэты Пастернак, Безыменский и Уткин, бьют подло и жестоко, с криками: “Сволочь! Деревня! <…> Вот тебе, хамло!”[1757]; зато и русский поэт не подкачал – чуть не раздавил причинные места Пастернаку. Затем уже американские еврейские поэты связывают Есенина, лупят по щекам, издеваются: “Сволочь! Гад! Русская свинья! Фак ю! Потсен тухас!”, а он им в ответ: “Распинайте! Чего вы ждете, вам не впервой! Распинайте русского поэта!”[1758] По ходу повествования вражеское кольцо вокруг Есенина сжимается все плотнее; за каждым углом, за каждой дверью – агент ЧК; кругом – предатели и провокаторы, продавшие “душу за сребреники”: все эти эренбурги, шнейдеры, рындзюны, эрлихи… А на самом верху новейший Синедрион – Зиновьев, Каменев, Лейба Троцкий-Бронштейн – готовят на закланье рязанского Христа. Неудивительно, что есенинский “черный человек” оказывается тоже евреем; перед смертью Есенин успевает бросить в морду убийцы русскую гармонь – что очень символично.

Сериал, конечно, не столь откровенен; приличия не позволяют завершить его, как в романе, – на такой же пронзительной ноте: “Одолели нас люди заезжие”[1759]. Однако по тому, как с особенным рвением кривляются актеры, играющие в сериале евреев, по тому, как злобно таращатся и бегают у них глаза, а губы складываются в отвратительные улыбки, зрители все же поймут, кто предал Россию и погубил ее гения.