Сергей Есенин

Сыграв свадьбу, отец вернулся в Москву, а мать осталась в доме свекрови. С первых же дней они невзлюбили друг друга, и сразу начались неприятности. Полной хозяйкой была бабушка. В доме ее по-прежнему стояли постояльцы, их было много, и для них нужно было готовить, стирать, носить воду, за всеми убирать. Почти вся работа легла на плечи матери, а в награду она получала воркотню и косые взгляды свекрови. По-прежнему наш отец высылал свое жалованье бабушке". Между матерью и отцом Есенина вспыхнула ссора, и они несколько лет жили порознь: Александр Никитич - в Москве, Татьяна Федоровна - в Рязани. В своих воспоминаниях старшая сестра поэта указывает еще на одну важную причину разлада между родителями: их дед Федор Андреевич Титов поссорился с семьей Есениных, когда Татьяна Федоровна была еще невестой.

"Эта ссора тяжело отразилась на всей дальнейшей жизни матери, а особенно на детстве Сергея... Дедушка поздно хватился улаживать жизнь матери и после неудачных попыток тоже стал чуждаться ее. Через несколько лет мать наша, имея на руках трехлетнего Сергея, ушла от Есениных. Дедушка взял Сергея к себе, но мать послал в город добывать хлеб себе и своему сыну... Мать пять лет не жила с нашим отцом, и Сергей все это время был на воспитании у дедушки и бабушки Натальи Евтеевны. Сергей, не видя матери и отца, привык считать себя сиротою, а подчас ему было обидней и больней, чем настоящему сироте".

Детство без родителей оставило в душе Есенина глубокую травму и отозвалось не одной грустной нотой в его юношеских стихах.

Будто жизнь на страданья моя обречена;

Горе вместе с тоской заградили мне путь;

Будто с радостью жизнь навсегда разлучена,

От тоски и от ран истомилася грудь.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Догадался и понял я жизни обман,

Не ропщу на свою незавидную долю.

Не страдает душа от тоски и от pan,

Не поможет никто ни страданьям, ни горю,

писал шестнадцатилетний Сергей Есенин в стихотворении "Моя жизнь". И, конечно, не только литературными влияниями, которые, как и все начинающие поэты, испытал молодой Есенин, можно объяснить подобные строки.

"Первые мои воспоминания, - пишет Есенин в автобиографических заметках, - относятся к тому времени, когда мне было три-четыре года.

Помню лес, большая канавистая дорога. Бабушка идет в Радовецкий монастырь, который от нас верстах в 40. Я, ухватившись за ее палку, еле волочу от усталости ноги, а бабушка все приговаривает: "Иди, иди, ягодка, бог счастье даст".

Часто собирались у нас дома слепцы, странствующие по селам, пели духовные стихи о прекрасном рае, о Лазаре, о Миколе...

Нянька - старуха приживальщица, которая ухаживала за мной, рассказывала мне сказки, все те сказки, которые слушают и знают все крестьянские дети.

Дедушка пел мне песни старые, такие тягучие, заунывные. По субботам и воскресным дням он рассказывал мне библию и священную историю".

В беседе с литератором И. Н. Розановым Есенин как-то заметил: "Оглядываясь на весь пройденный путь, я все-таки должен сказать, что никто не имел для меня такого значения, как мой дед. Ему я больше всего обязан... Это был удивительный человек. Яркая личность, широкая натура, "умственный мужик"... О нем говорю я в своем стихотворении "Пантократор". Дед имел прекрасную память и знал наизусть великое множество народных песен, но главным образом духовных стихов".

И в стихах и в автобиографиях Есенин подчеркивал роль. которую сыграл в его жизни дед Федор Андреевич Титов:

Года далекие,

Теперь вы как в тумане.

И помню, дед мне

С грустью говорил:

"Пустое дело...

Ну, а если тянет

Пиши про рожь,

Но больше про кобыл".

По свидетельству родных поэта, многие черты характера Есенин унаследовал от деда, человека интересного и своеобразного.

Федор Андреевич Титов в делах был удачлив и смел, в работе спор, знал, чем расположить собеседника, понравиться окружающим. Имея приятный голос, неплохо пел, любил слушать старинные народные песни, с детьми был добр и ласков, вместе с тем вспыльчив, временами даже жесток.

По весне Федор Андреевич вместе с другими односельчанами отправлялся в Петербург - на заработки. Там они нанимались рабочими на плоты или на баржи и плавали по воде все лето. Некоторые из них даже приобрели свои небольшие баржи., Была одно время собственная баржа и у деда Есенина. Возвращаясь в село из Петрограда глубокой осенью, константиновские мужики "благодарили бога", а затем потчевали своих односельчан. Обычно в такое время в доме Титовых "...веселье продолжалось неделю, а то и больше, потом становилось реже, от базара до базара, а к концу зимы и вовсе прекращалось за неимением денег. Тогда наступали черные дни в семье Титовых. То и дело слышались окрики дедушки: "Эй, бездомники! Кто это там огонь вывернул?" И начиналась брань за соль, за спички, керосин", - рассказывает Екатерина Александровна Есенина.