Сергей Иосифович Гессен

Vor meiner Krankheit hoffte ich bald nach Paris fahren zu können. Dort waren doch zwei meiner Brüder. Mein Vater konnte noch Ende 42 nach New-York gelangen, er starb dort im April 43. Der jüngste Bruder war mit ihm. Der älteste wurde in Paris am 23. Juni 41 verhaftet und in einem Konzlager umgebracht. Die beiden anderen waren in Paris, der eine von ihnen war in den Maquis tätig. Alle aber fahren in diesen Tagen nach New York zum jüngsten Bruder und zu meiner Nichte. Ob ich sie noch überhaupt sehen werde? Die Ärzte sagen mir, dass ich noch im Flugzeug nach Amerika gut fahren können werde. Ich will dem glauben. Nach England habe ich ebenfalls Einladungen von meinen englischen Freunden in London und aus dem Lande in Bucks. (Jordans). Vielleicht werde ich doch in 1–2 Jahren imstande sein, diese Reise zu unternehmen. Ja, vieles hätten wir einander zu erzählen und zu sagen. Vor etwa 17 Jahren habe ich in Bournville mehrere schöne Tage verbracht. Es freut mich, daß Sie in so einer schönen Gegend wohnen.

Meine herzlichsten Grüsse an Euch alle. In echter alter Freundschaft

Ihr S. Hessen

[Перевод: ]

Лодзь, ул. Нарутовича 128

29. VIII. 46

Мои милые, дорогие друзья,

Для меня было действительно великой радостью получить Ваше письмо. Я так давно ничего о Вас не слышал и не знаю даже, удалось ли Вам в конце концов все же вовремя покинуть Третий рейх. В последнем письме, которое я получил от Вас весной 39 г., Вы писали мне, что надеетесь все-таки получить возможность уехать в Англию к сыну. Но с тех пор известий от Вас не было, а затем – война. Только несколько дней тому назад я получил письмо от Чижевского[722], в котором он написал, что Вы живы и находитесь в Англ[ии], не сообщив, однако, Вашего адреса. И вот сегодня, спустя так много лет, я снова вижу Ваш милый, столь характерный, «мудрый» (как сказал бы Степун) почерк. Мне было бы страшно тяжело, психически даже почти невозможно, точно рассказать о пережитом в войну. Когда я сам теперь об этом думаю, то едва верю, что все это действительно произошло, могло произойти. Поверят ли в это и другие, ничего подобного не пережившие? Итак, в моем кратком рассказе я ограничусь лишь главными фактами.

Моя первая жена, Нина, продолжала жить в Праге с нашим старшим сыном Евгением, когда началась война. Мы регулярно переписывались друг с другом с момента восстановления почтового сообщения между Варшавой и Прагой в 1940 г., и время от времени мне даже удавалось переводить ей деньги (нелегально). В конце 42 г. я получил от нее последнюю открытку из Праги, в которой она писала мне, что должна покинуть Прагу и уезжает в неизвестном направлении, и попрощалась со мной и нашим младшим сыном Митей. С тех пор – никаких следов, и я не знаю даже, в каком лагере она погибла от рук гитлеровцев. Спустя несколько месяцев Евгений был арестован, отправлен в лагерь, некоторое время работал в одном поместье, потом снова был отправлен в лагерь. Через пражских друзей я получал о нем известия и время от времени тем же путем мог даже посылать ему в лагерь посылки. После Варшавского восстания (1944 г.) я совершенно потерял его след и только позже узнал следующее: он был еще жив до апреля 45 г., находясь в лагере недалеко от Ораниенбурга, потом заболел дизентерией и был отправлен в Оран[иенбург]. А далее лишь вероятное: он находился среди «эвакуированных» в последний момент, ни одного из них никто больше не видел. Не было его и среди тех тяжелобольных, которые не могли больше ходить и которых в спешке оставили подыхать – но многие из которых после освобождения были спасены и вылечены русскими!

Мой младший сын Митя в 1939 г. сражался добровольцем, попал в плен, но счастливо бежал во время транспортировки в Германию. Он жил с нами в Варшаве до своей женитьбы (на польке), затем во время Варш[авского] восстания был ранен и отправлен в лагерь для военнопленных, где сначала находился в лазарете, а затем работал в бюро при лазарете – до освобождения русскими. Он работает в Штеттине, но вскоре перейдет на государственную службу в Варшаву, тогда он будет поблизости от меня и сможет меня чаще навещать. У него 2-летний сынишка, по своим интересам он – славист и литератор.