Сергей Иосифович Гессен

Как океан объемлет шар земной,
Земная жизнь кругом объята снами;
Настанет ночь – и звучными волнами
Стихия бьет о берег свой.

То глас ее: он нудит нас и просит…

Уж в пристани волшебной ожил челн;
Прилив растет и быстро нас уносит
В неизмеримость темных волн.

Небесный свод, горящий славой звездной,

Таинственно глядит из глубины, —
И мы плывем, пылающею бездной
Со всех сторон окружены.

Позднее в 1913 г. В. Я. Брюсов, прослеживая линию развития тютчевской идеи слабости человеческой мысли и значимости «нерассудочных форм постижения мира», приведет в пример, кроме стихотворений «Проблеск», «Фонтану», «Silentium!» и др., «Как океан…»[90], также, как и Гессен, указывая на трактование Тютчева с позиции кантовской философии, а не только мистического романтизма с его образами ночи, темного, тайного и дня, светлого, явного.

Очевидным становится то, что Гессен, когда он говорит о культуре, о вечных формах, о философии как объективной науке, остается за пределами метафизики и последовательно проводит задачу критической философии: строгое отделение науки от метафизики. Метафизика же начинается тогда, когда нарушаются границы различных областей. Гессен определяет различие между метафизическим и гносеологическим монизмом, первый – понятийно-реалистический монизм (begrifflich realistischer Monismus) – «гипостазирует (возносит) понятия до действительностей», второй – монизм действительности (Wirklichkeitsmonismus) – «превращает саму реальность в понятие формы, то есть во взаимосвязь ценности»[91]. В последнем поиск единства, системы остается неразрешимой проблемой, осознанной устремленностью в сфере недостигаемой конечной цели познания.

О причинности индивидуальной, исторической, эстетической, этической и религиозной

При переходе к рассмотрению исторической причинности Гессен констатирует, что в исторической науке, так же, как и в естественных науках, существует исторический понятийный натурализм, который исторически возникающие понятийные образования гипостазирует к реальности, как это делает метафизика, которая утверждает, что образуя свои понятия, она не удаляется от действительности, а все более приближается к ней. Поэтому, следуя Гессену, необходимо последовательно различать и проводить разделение на конститутивные и методологические формы. Гессен специально подчеркивает, что «индивидуальные образования истории это только понятия, а не действительности (Wirklichkeiten)»[92], он различает действительность и понятие действительности и констатирует: «Проникая к понятию действительности, чтобы охватить чистейшую форму действительности причинности (Wirklichkeitsform der Kausalität), мы уже покидаем почву методологического исследования, на котором зиждется проблема исторической каузальности, и обращаемся к теоретико-познавательной спекуляции»[93].