Сергей Капица

— Я не могу отделить Сергея Петровича от его семьи — уникальной и по своим традициям, и по составу. Я имею в виду сочетание личностей, из которых она состояла. Прежде всего, это его великий отец — Петр Леонидович Капица и его удивительная мать — Анна Алексеевна, дочь выдающегося ученого-кораблестроителя Алексея Николаевича Крылова. Они оба происходили из старинных интеллигентных семей. Воспитание, манеры, образование, критерии, по которым они оценивали происходящие вокруг события, умение говорить на прекрасном русском незасоренном языке — все это позволило Сергею Петровичу стать тем, кем он стал.

Чаще всего я его видел в семье, поскольку дружил с его отцом, чем очень горжусь. Но и отдельно мы тоже встречались и разговаривали, он бывал в Театре на Таганке, которым я тогда руководил. Я мог его наблюдать в разных сферах жизни и должен сказать, что Сергей Петрович, как и все члены этой семьи, дома вел себя так же, как и вне его: у него не было двуличия, двойных стандартов. Кроме того, все они были очень образованными людьми, много читали, поэтому находиться в их кругу было очень интересно. Обсуждались и мировые проблемы, и частные, события в литературе, театре и т. д. Глава семьи, Петр Леонидович, очень остро чувствовал современность. Когда появился Владимир Высоцкий, он попросил меня привезти его к ним в дом, так же как гениального драматурга Николая Эрдмана. Все это — контекст удивительной семьи Сергея Петровича, из которого я не могу его вырвать.

Другая сторона его жизни — программа «Очевидное — невероятное», которую он вел несколько десятилетий. Программа была необходима, и очень жаль, что был период, когда она не выходила в эфир. Это была большая потеря для телевидения и общества, но не для Сергея Петровича. У него оставалось больше времени изучать то, что его интересовало как ученого. Безусловно, он был настоящим просветителем, обладал огромным объемом знаний и умением доходчиво доносить их до аудитории. Его слушали и понимали миллионы людей. Сергей Петрович воспитал несколько поколений, доказав, что телевидение в отдельных случаях может служить хорошему делу.

Попов Роман Якубович,

председатель наблюдательного совета

Первого Чешско-Российского банка

— Я в жизни не встречал более внимательного слушателя, чем Сергей Петрович.

В частности, он никогда не давал понять, что знает более твоего, — это свойство по-настоящему щедрого ума. В нем было особое интеллектуальное великодушие, он всегда оставлял для тебя в процессе беседы некие понятные точки пересечения, в которых у тебя возникала уверенность, что ты с ним мыслишь одинаково. И все, что от тебя требовалось, — просто задуматься, ему этого было достаточно. Он был живейшим и интереснейшим человеком, и мне кажется, что ему в принципе было интересно с людьми. Я где-то прочел, как один философ хотел видеть людей не из-за того, что они знают, а из-за того, что они не знают, и мне кажется, что Сергей Петрович являл собой подобный случай. Мизантропом он определенно не был. Он любил посидеть за столом, выпить вина, а если присутствовали женщины, он ухаживал за ними с неизменным мужским аристократизмом, идущим откуда-то из очень старых и красивых времен. При этом в беседе, которую он вел, никогда не было общего разглагольствования, всегда четкая тема, раскрывающаяся с самых неожиданных сторон. Он прекрасно знал себе цену как рассказчику и оратору и мог переговорить любого — я это наблюдал не только в дружеских компаниях в его уникальном по атмосфере доме на Николиной Горе, но и на серьезных научных конференциях. Он был настоящим педантом, знал цену времени и умел быть требовательным к себе и другим — однажды я попросил его подготовить небольшой доклад для узкого круга лиц, и несмотря на то, что тема была ему хорошо знакома, тем не менее он мне перезванивал с уточнениями по тексту раз восемь за вечер, выверял каждую запятую. Но за столом Сергей Петрович никогда не давал понять, что куда-то торопится: несмотря на загруженность, он идеально умел структурировать время, этому я старался у него учиться. Он вообще учил жить во времени — угадывать его вектор и идти не туда, куда идут все, а ориентироваться на более глубинные и долгосрочные процессы.

Он был абсолютно современным человеком — не в смысле освоения Интернета или мобильного телефона (который он, к слову, не очень жаловал). Но он живо интересовался самыми разнообразными текущими проблемами общества и, надо сказать, не выставлял ему высоких оценок. Он, например, полагал, что в рамках англосаксонского права следует рассмотреть в суде неправомерность рекламы как таковой, поскольку она фактически делается за наш счет — уже заложена в стоимость продукта, мы за это платим, не являясь об этом информированными. Будучи одним из представителей в ЮНЕСКО, он утверждал, что искусство не может принадлежать кому-то одному, много говорил о переходе прав, то есть фактически выступал против копирайта.

Таких примеров можно привести множество.