Сергей Королев

К подследственным применяли самые жестокие методы допроса. Избивали, ставили на «конвейер» – заключенного заставляли стоять у стены без сна, без пищи, а в это время трое следователей сменяли друг друга. Если подследственный терял сознание – фельдшер приводил его в чувство и допрос продолжался. В ящике стола у следователей лежали разные доморощенные приспособления для пыток: куски резиновых шлангов с металлом внутри, плетенки из кабеля со свинцовой изоляцией, бутылочные пробки со вставленными внутрь булавками так, что жало выходило наружу на два-три миллиметра. Через все это пришлось пройти и Королёву. У следователей была какая-то иезуитская логика. У Королёва спрашивали, работал ли он в НИИ-3? Да, работал. Так, институтом руководил вредитель и немецкий шпион Клейменов, значит, Королёв выполнял указания вредителя и немецкого шпиона. Но все сотрудники выполняли распоряжения начальника института, возражал Сергей Павлович и так же получал удар страшной силы в лицо. Ему давали читать показания Глушко. Вот, ваш дружок сознался, что вел подрывную работу с целью ослабления мощи Советского Союза, сорвал снабжение армии азотно-реактивными двигателями. Королёв пытался объяснить, что Глушко, наоборот, делал все, чтобы двигатель ОРМ-65 работал. Тщетно, следователей не интересовали технические подробности. Глушко – вредитель, Королёв работал вместе с Глушко, значит – тоже вредитель.

Сразу после ареста мужа Ксения Максимилиановна поехала на Кузнецкий мост, в приемную НКВД. Ничего утешительного ей там не сказали – арестован, ведется следствие. Она созвонилась с родственниками, вечером собрался семейный совет. Решили, что если хлопотать о Сергее будет Ксения, то ее тоже арестуют. Спасти сына пыталась Мария Николаевна. В НКВД ее не пустили. Она написала письмо Сталину – ответа не получила. Как многие другие матери и жены, она не собиралась опускать руки, но разве можно выиграть у Системы?

Королёв, технарь, погруженный в свои расчеты, искренне не понимал, как можно всерьез интересоваться политикой. Он никогда не вникал в разногласия Троцкого со Сталиным, или, например, Тухачевского с Орджоникидзе. Это интересовало его постольку, поскольку эти люди могли влиять на его дело – ракеты. Только они занимали его ум. И вот Королёва Сергея Павловича обвиняют в преступлениях, обозначенных в статье 58, пунктах 7 и 11 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Пункт 7 – это «подрыв государственной промышленности, транспорта, торговли, денежного обращения или кредитной системы, а равно кооперации, совершенной в контрреволюционных целях путем соответствующего использования государственных учреждений и предприятий или противодействия их нормальной деятельности, а равно использование государственных учреждений и предприятий или противодействие их деятельности, совершаемое в интересах бывших собственников или заинтересованных капиталистических организаций, влекут за собой высшую меру социальной защиты – расстрел или объявление врагом трудящихся с конфискацией имущества и с лишением гражданства союзной республики и тем самым гражданства Союза ССР и изгнанием из пределов Союза ССР навсегда, с допущением, при смягчающих обстоятельствах, понижения до лишения свободы на срок не ниже трех лет, с конфискацией всего или части имущества».

Пункт 11 – «всякого рода организационная деятельность, направленная к подготовке и совершению предусмотренных в настоящей главе преступлений, а равно участие в организации, образованной для подготовки или совершения преступлений, предусмотренных настоящей главой».

Прежде всего, Королёва обвиняли в том, что он – член контрреволюционной вредительской организации. Это обвинение, как уже отмечалось, опиралось на показания Клейменова, Лангемака и Глушко, выбитые из них следователями на допросах. Второе обвинение: разработка ракет производилась без чертежей, расчетов и теоретического обоснования, то есть нет документов – нет ракет, а есть только саботаж и обман. На самом деле, чертежи и расчеты, конечно же, существовали, как существовали и протоколы испытаний, и акты экспертиз Технического института РККА, Военно-воздушной инженерной академии имени Н.Е. Жуковского, НИИ № 10 НКОП. Только следователи почему-то не потрудились их посмотреть.

Далее: Королёв специально создавал никуда не годную ракету «217», чтобы задерживать продвижение других, более важных разработок. Вообще-то заказчик – НИИ № 10 в Ленинграде – ракету «217» принял, что было подтверждено актами. И «217-я» не так уж много заняла времени и усилий конструкторов, чтобы отвлекать их от других разработок.

Следующее: не разработана система питания ракеты «212», что сорвало ее испытания. Это тоже не соответствовало истине. Испытания проводились, а без системы питания сделать это невозможно, значит, система все-таки была.

Еще одно обвинение: Королёв создавал ракетные двигатели, заранее зная, что они будут работать только 1–2 секунды, т. е. не будут работать вообще. На самом деле Сергей Павлович лично не разработал ни одного ракетного двигателя – он занимался ракетами в целом.